Военная реформа Сердюкова – Макарова, которая проводилась в 2008–2011 годах и о завершении которой победоносно объявлено в начале 2012-го, вряд ли может считаться успешной, поскольку она не ответила на ряд принципиальных вопросов. Реформа проводилась без широкого освещения ее целей и задач в печати, без обсуждения с научной общественностью и даже после ее завершения являются загадкой критерии, в соответствии с которыми создавался новый облик Вооруженных Сил РФ. Не представляется возможным объективно оценить способность ВС выполнить возложенные на них задачи. Нет обоснования целесообразности перевода всех общевойсковых дивизий, в том числе категории постоянной готовности на бригадную основу. Непонятна система стратегических резервов для создания эшелонированных группировок ВС. Не определены и не проведены конкретные меры по оптимизации состава систем тылового и технического обеспечения. Значительное сокращение офицеров, особенно в органах военного управления, уже привело к потере профессиональных кадров и снижению эффективности управления на всех уровнях (от Минобороны и Генштаба до военного округа и бригады). Складывается впечатление, что проводя военную реформу, руководство Минобороны во многом копировало американский опыт (формы и способы военных действий, уставы и наставления, процентный состав офицеров в численности Вооруженных Сил и др.). Часто приводится опыт военных кампаний многонациональных сил во главе с США в Ираке, Югославии, Афганистане и, наконец, в Ливии и утверждается, что Вооруженные Силы России должны воевать такими же способами, вести маневренные действия в широких полосах, избегать прямых столкновений с противником, обходить и блокировать его очаги сопротивления. …Но разве можно сравнивать военные потенциалы США, коалиции государств НАТО и стран, подвергшихся их агрессии в конце XX – начале XXI века? Обладая большим количеством дальнобойного высокоточного оружия (ВТО), абсолютным превосходством в воздухе, на море, в космосе, в управлении (связь, навигация, разведка, РЭБ, АСУ), войска НАТО, воюя с армиями, имеющими устаревшие образцы вооружения и военной техники, легко могли реализовать на практике сетецентрические методы управления войсками (силами), наносить удары из зон вне досягаемости средств поражения обороняющихся почти без потерь своих войск (сил), наносить решающее поражение противнику, в короткие сроки резко снижать его моральный дух, поражать системы государственного и военного управления, объекты жизнедеятельности государств еще в мирное время и в короткие сроки завершать военную кампанию, приступая затем к постконфликтному урегулированию. …Надо отметить, что задачи вооруженных сил США и нашей армии радикально не совпадают. США и их союзники по НАТО на протяжении десятилетий ведут, как правило, наступательные военные действия за пределами своей территории, всегда обладают инициативой в развязывании войны, воюют со слабым противником. Поэтому их опыт нетипичен для нас. Нам прежде всего надо обеспечить защиту своей территории и поэтому в начале войны придется вести оборонительные действия против более сильного, принципиально разного на каждом ТВД противника. …Решения о формировании четырех военных округов (объединенных стратегических командований) вместо шести, о ликвидации дивизий и формировании бригад, равномерном их распределении по территории страны от Калининграда до Камчатки и Сахалина, о создании смешанных авиабаз (всего восемь на огромной территории России), о радикальной перестройке систем отмобилизования, материально-технического обеспечения и другие не представляются глубоко аргументированными и убедительными. По крайней мере, никто из руководства Министерства обороны и Генерального штаба и не пытался делать это. На всех уровнях, но только самими реформаторами эти решения преподносятся как большое достижение военной реформы. Единственным «глубоким» обоснованием необходимости всего четырех округов выдвигается идея о том, что у нас было шесть округов и семь армейских командований, а значит, не из кого было комплектовать окружные органы управления. Сейчас у нас 10 армейских командований на четыре военных округа. Видимо, есть возможность создать конкуренцию между командармами на должности заместителя командующего и командующего войсками округа. Второй довод – наличие в Вооруженных Силах четырех объединений ВВС и ПВО, поэтому каждое из них надо подчинить округу – не представляется убедительным. Если следовать такой логике, то завтра в случае принятия решения о расформировании объединений ВВС и ПВО надо будет ликвидировать и военный округ. Кто мешал нам развернуть в каждом из шести военных округов соответствующие формирования ВВС и ПВО, учитывая, что значение воздушно-космической сферы в современной вооруженной борьбе неуклонно повышается?! Зона ответственности вновь сформированных военных округов и армий так велика, что организовать эффективное управление войсками и силами весьма затруднительно. Причем группировки войск (сил) несамодостаточны. В любом случае придется проводить перегруппировки с других ТВД для их усиления. Учитывая сегодняшние реалии с военно-транспортной авиацией и наличием подвижного состава (железнодорожных платформ) в ОАО «Российские железные дороги», такие перегруппировки войск (сил) представляют огромную проблему. По опыту учений «Запад-2009» перегруппировка одной бригады на территорию Белоруссии на расстояние до 1000 километров заняла пять суток. И это без воздействия противника. Расчеты показывают, что на Дальний Восток (от Москвы до Владивостока 9228 км) перевозка одной бригады по Транссибу может занять до 2,5 месяца, а с учетом возможных диверсионных действий вероятного противника нормальное функционирование этой железнодорожной магистрали будет нарушено еще до начала военных действий. Ввиду сказанного выше нельзя разрушать систему мобилизационного развертывания в военных округах. Конечно, ее надо реформировать. Каким образом? Необходимо глубоко подумать и обсудить с научным сообществом, органами военного управления. Начальники учебных центров и военных образовательных учреждений (которых осталось всего 16) решить эту задачу в требуемом объеме и с высокой эффективностью не смогут. Содержать же на стратегических направлениях в мирное время группировки войск (сил), требуемые для войны, в постоянной готовности в таком количестве неразумно и дорого. Расформирование дивизий и создание на их базе бригад постоянной готовности обосновывалось руководством Минобороны необходимостью повышения мобильности войск (сил) уровня их оперативной и боевой подготовки. Цели, безусловно, хорошие и оспаривать их не имеет смысла. Но нет научно обоснованных суждений о безоговорочной выгоде введенного бригадного принципа комплектования. В решении этой задачи нет и последовательности: дивизии оставлены в ВДВ – самом мобильном роде войск и в РВСН. И если с РВСН более или менее понятно, то логики их оставления в ВДВ нет. По оценке командующего ВДВ генерал-полковника Владимира Шаманова, дивизионная структура – это традиционная, проверенная практикой организация, в которой отработаны и система управления, и система обеспечения. Учитывая, что на каждом ТВД противник будет разный, ему должны противостоять войска (силы), имеющие соответствующую организационно-штатную структуру. Например, на Восточном ТВД нужны не мобильные бригады, а сильные дивизии, обладающие большой ударной мощью и высокими огневыми возможностями. Утверждение генерала армии Николая Макарова о том, что по огневым возможностям вновь созданные бригады не уступают дивизиям, далеко от истины. Генерал-лейтенант Виктор Соболев сделал следующие выводы: «Мотострелковая бригада – основное соединение нового облика Российской армии по своим боевым возможностям, количеству боевых подразделений ничем не отличается от расформированных полков – те же три мотострелковых и танковый батальоны, артиллерийский и зенитный дивизионы. Они и созданы на базе одного из полков расформированных дивизий. В дивизии таких полков четыре, в том числе один танковый. 39 общевойсковых бригад (из 100 развернутых общевойсковых и специальных бригад в Сухопутных войсках) по своему боевому эквиваленту – это меньше 10 дивизий. Меньше потому, что в дивизии есть еще артиллерийский и зенитно-ракетный полки, отдельный танковый батальон. Войска элементарно не укомплектованы личным составом. В нашей якобы миллионной армии в настоящее время огромный некомплект – более 20 %, примерно 200 тыс. человек. Значит, бригады в лучшем случае лишь ограниченно боеготовы уже по состоянию их укомплектованности. Крайне низка и квалификация личного состава. Солдаты срочной службы служат один год. Призыв растягивается на несколько месяцев. Многие призывники приходят в армию с дефицитом массы тела и прежде, чем приступать к обучению, их приходится откармливать в госпиталях. Еще хуже обстоит дело с образованностью призывного контингента: молодые люди приходят в армию зачастую с двумя-тремя классами образования, а иногда вообще неграмотными. В этих условиях качественно подготовить специалистов, определяющих боевую способность подразделений: наводчиков-операторов, механиков-водителей танков и боевых машин, артиллеристов, зенитчиков, разведчиков, связистов, не представляется возможным. Организационно-штатная структура бригады по сравнению с полком более громоздкая, по сути это полк с дивизионным комплектом подразделений обеспечения и обслуживания, что значительно затрудняет управление бригадой даже в мирное время, на учениях, я уже не говорю о боевых условиях. Много раз убеждался в этом на практике». Если внимательно проанализировать угрозы военной безопасности России, то наиболее сложная обстановка складывается на Западе и Дальнем Востоке. На Западе инновационные армии с бесконтактными формами и способами применения новейших сил и средств. Из-за поразившего Европу пацифизма вероятность столкновения с НАТО маловероятна. Но угрозу представляют не заявления политиков, а мощь развернутых в Европе группировок, которые при необходимости могут быть усилены. В зоне ДОВСЕ (на Европейском континенте) Североатлантический альянс имеет 24 дивизии и 254 бригады. На их вооружении 13 тысяч танков, 25 тысяч боевых бронированных машин, 15,5 тысячи артиллерийских систем. Эта группировка может быть усилена американскими войсками. В средствах обеспечения боевых действий (управление, связь, разведка, навигация, РЭБ) преимущество вооруженных сил НАТО над российскими ВС гораздо выше, чем в людях и «железках». Общее их превосходство таково, что речь должна идти даже не о разах, а о порядках величин. Учитывая это, не требуется особых доказательств того, что Западный военный округ в своем нынешнем составе не в состоянии отразить удар противостоящей группировки. Но на Западе большую опасность, чем группировки войск и сил, представляют постоянно растущие возможности по ведению информационной войны. Развивающиеся высокими темпами информационные технологии уже позволяют вооруженным силам США осваивать приемы и способы такой войны. Однако опубликованные на сайте МО РФ «Концептуальные взгляды на деятельность Министерства обороны РФ в информационном пространстве» не дают ответа на вопрос, как противодействовать информационной войне, какие средства и методы применить для ведения информационного противоборства. К сожалению, сегодня нет ни задач, ни соответствующих научных структур по ведению исследований по этому важнейшему направлению. На Востоке два военных округа (Шэньянский и Пекинский) из семи имеющихся в КНР сильнее всех Сухопутных войск РФ вместе взятых. А учитывая, что в Восточном военном округе общевойсковых формирований не более одной трети, это превосходство еще выше. Китай за последние 20 лет закупил в России истребители Су-27, Су-30, ЗРКТ «Тор», ЗРС С-300 и другие виды ВВТ, все скопировал без лицензии и производит большими сериями, ничего не продавая за рубеж. И видимо, далеко не случайно, что в советское время на этом ТВД располагалась самая крупная группировка войск (ДВО, ТОФ, ЗабВО и др.) с наличием в ней многих частей постоянной готовности, а руководство ею осуществлялось Ставкой войск Дальнего Востока. Удивляет, что даже этот исторический пример явно проигнорирован современными реформаторами. Это аргументированно вытекает из утверждений генерал-лейтенанта Соболева: «В 29-й армии, управление которой занимает сейчас здание бывшего штаба Сибирского военного округа в Чите, только одна бригада на территории от Улан-Удэ до Белогорска – а это около трех тысяч километров государственной границы. В случае вооруженного конфликта с Китаем китайцам будет очень трудно ее найти, чтобы пленить или уничтожить… Не смешно». В определенной мере способны решить задачи войска Южного военного округа, в случае если Грузия попытается повторно силовым методом восстановить контроль над территорией Абхазии и Южной Осетии, а также при оказании поддержки внутренним войскам МВД в борьбе с сепаратистскими формированиями на Северном Кавказе. Войска и силы Центрального военного округа при решении задач на Центрально-Азиатском направлении в рамках ОДКБ тоже смогут парировать попытки талибов (после вывода сил НАТО из Афганистана) распространить свое влияние на Среднюю Азию. Причем количество войск в этих округах, по мнению некоторых военных экспертов, явно избыточно для парирования тех угроз, которые имеются на прикрываемых ими направлениях. Таким образом, следует отметить, что созданные группировки и соединения в новой организационно-штатной структуре не в состоянии своими силами отразить возможную агрессию как на западе, так и на востоке страны, но могут решать задачи на юге. Что же делать в этой ситуации? Возможны два основных варианта действий. Первый – основные усилия сосредоточить на дальнейшем развитии СЯС. Поэтому в Военной доктрине России официально заявлено: «В случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия Россия оставляет за собой право применить ядерное оружие, когда под угрозу поставлено само существование государства…». При этом необходимо также обеспечить возможность парирования «обезоруживающего» удара, чтобы не оказаться лишенными готовности нанести ответный удар ядерными силами России. Второй вариант – основные усилия сосредоточить на стратегическом сдерживании, в том числе предотвращении военных конфликтов, поддержании способности Вооруженных Сил к заблаговременному развертыванию на потенциально опасных стратегических направлениях, готовности их к боевому применению. При этом на западе необходимы сильные формирования ПВО-ПРО, способные отражать удары авиации, крылатых ракет противника. На востоке целесообразно восстановить дивизии, усилить их реактивной и другой артиллерией. Учитывая вышеизложенное, нужна четкая государственная стратегия, которая позволила бы определиться с вариантами военного строительства. Сегодня такой стратегии, к сожалению, нет. …Много неясных вопросов остается в строительстве видов и родов ВС. В частности, нет объективного ответа на вопрос: нужны ли России атомные авианосцы, вертолетоносцы «Мистраль» и для решения каких задач? Если для ведения военных действий в удаленных от территории России районах, для борьбы с пиратством, то это понятно. А что делать этим средствам при обороне своей территории. Да и применяться они самостоятельно не могут, а только в составе ударной группировки. Им необходимы эскорт, корабли охранения и суда обеспечения. Создание Войск воздушно-космической обороны фактически явилось арифметическим сложением Космических войск и ОСК ВКО (бывшего Московского ВО ПВО) и перспективы их дальнейшего строительства и развития неясны. Нет четкого решения по силам флотов, подготовке инфраструктуры для их базирования. Кроме того: • полномочия Министерства обороны и Генерального штаба остались без четкого разграничения на оперативные и административные; • не были достигнуты согласованность и выполнение Государственной программы вооружения и государственного оборонного заказа в тесной увязке с планом строительства и развития Вооруженных Сил, что в совокупности с тяжелой ситуацией в оборонно-промышленном комплексе не позволило высокими темпами осуществлять переоснащение Вооруженных Сил; • гособоронзаказ 2011 года, как признал Владимир Путин, оказался фактически сорван; • не разрешен конфликт интересов Министерства обороны (покупателя) и предприятий ОПК (продавца) в ценообразовании на продукцию военного назначения; • не сформировалась система межведомственного взаимодействия Вооруженных Сил и других элементов военной организации государства в условиях несовпадения границ ответственности других силовых структур с границами военных округов, федеральных округов РФ (субъектов Федерации); • не была достигнута сопрягаемость систем управления (прежде всего связи и автоматизированных систем управления войсками/силами) воинских формирований различных видов и родов войск ВС, других войск, входящих в межвидовые группировки; • не определены меры по улучшению материально-технического обеспечения войск вне пунктов постоянной дислокации, при возникновении чрезвычайных ситуаций и в других аналогичных случаях применения аутсорсинга. При создании единой системы материально-технического обеспечения бригады и базы МТО сосредоточены в округе, в армиях почему-то соответствующих органов не оказалось, хотя есть заместитель командующего по МТО. Учитывая, что армия – основное оперативное объединение, ведущее боевые действия, логики в таком решении не просматривается. …Особо следует отметить, что реформа не решила важнейшую проблему – не улучшила атмосферу взаимоотношений в воинских коллективах, в мышлении людей в погонах и их менталитет. Проведение реформы волевым, волюнтаристским методом не находит поддержки, прежде всего, у офицеров, поскольку никто не хочет спросить их мнение. Престиж военной профессии практически не повысился, у военнослужащих (в основной массе) нет удовлетворения своей службой. …В целом, несмотря на некоторые положительные результаты военной реформы: повышение пенсий военнослужащим, денежного довольствия отдельным категориям личного состава и другие, основные ее итоги явились далеко не блестящими и декларируемая цель о создании мобильных, оснащенных современной техникой и вооружением, хорошо подготовленных Вооруженных Сил не достигнута. Видимо, этим ВС РФ нанесен вред, чем значительно утрачена их способность на должном уровне решать задачи обеспечения безопасности государства. На реализацию многотысячных по количеству оргштатных и затратных в финансовом отношении мероприятий, проводимых «системно» методом проб и ошибок и кулуарных согласований, неэкономно и зачастую бесцельно израсходованы огромные суммы народных денег. Миллиардные суммы продолжали уходить на выплату денежного содержания военнослужащим, находящимся длительное время (зачастую годы) в распоряжении из-за необеспечения жильем, создание и внедрение дорогостоящей, бесконтрольной коммерческой аутсорсинговой системы обеспечения и обслуживания войск (сил), на злоупотребления и незаконные расходы при строительстве и приобретении жилья и в других случаях, о чем изложено в соответствующих главах настоящей книги. Неуспех задач военной реформы во многом объясняется тем, что их проведение поручено совершенно неподготовленным «профессионалам», не понимающим сути реформ, совершенно чуждым объектам и целям реформирования и не несущим ответственности за допущенные провалы в состоянии Вооруженных Сил и обороне государства. В то же время в реформировании военной организации и ее основы – Вооруженных Сил нельзя допускать ошибок, поскольку от этого зависят безопасность, независимость и целостность Российской Федерации. Александр Рукшин, генерал-полковник, начальник Главного оперативного управления Генштаба – заместитель начальника Генштаба (2001-2008) По материалам vpk-news.ru

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках