На проблему личности и условия её развития на существующем этапе человеческой цивилизации обращали своё внимание многие представители философской мысли. Об этом писали Ницше, Бердяев, Шопенгауэр. В XXI веке проблема личностного развития не потеряла своей актуальности.
Пришло понимание того, что развитие цивилизации, во многом противоречащее развитию культуры, становлению гармоничной личности не способствует, а, скорее, наоборот.
Чрезмерный экономизм, свойственный нашей эпохе, превращает человека в винтик, шарнир экономической системы. Слова Вальтера Ратенау, что экономика – это судьба, отражает взгляд, свойственный либеральному мировоззрению. Несмотря на то, что в либерализме становлению личности придаётся немалое значение, и об индивидуальном начале много говорится у родоначальников западного индивидуализма – у Локка, Гоббса, Смита, – при либеральном строе не созданы предпосылки для становления всеобъемлющей личности.
В либеральной идеологии личность заменена индивидуумом, а её глубинное измерение несёт на себе отпечаток либеральных экономических теорий. Развитие личности при либеральном строе сужено до рамок экономической состоятельности, когда состоялся лишь тот, кто состоялся экономически. Личностное начало, и экономическая успешность взаимосвязаны и между ними ставится знак равенства, что в корне неверно.
В экономике действует строго рационализированное начало индивидуума. Личность обладает, кроме рациональной подоплёки, ещё многими иррациональными мотивами, которые иногда оказывают большее влияние на её становление, чем узкие рамки утилитарного рационализма. Личность ставится ниже индивидуума, хотя индивидуум может обладать только яркой индивидуальностью, но не быть яркой личностью, о чём писал Бердяев в «Философии свободы». Примат индивидуума над личностью при существующем либеральном дискурсе уводит ещё дальше от онтологического ядра. Сухой экономизм не оставляет места эстетике личности, которая попадает в плен к серой повседневности рынка. Следует учитывать узкую направленность либерального понятия индивидуального развития, которое не покрывает всего спектра качеств личности.
Либертарианство как крайняя форма либерального индивидуализма ещё больше подчёркивает индивидуалистическое начало, оставляя за кадром духовно-эстетическое развитие личности. Либертарианская личность – миф. В либертарианстве возможна только индивидуальность. Возможна даже яркая индивидуальность, но путь к гармоничной личности через либертарианство закрыт.
Западный образ жизни вытесняет на обочину духовную составляющую, благодаря которой индивидуальность имеет шанс эволюционировать в личность.
Самым благоприятным временем для становления и развития личностного начала на Западе необходимо считать эпоху средневекового рыцарства. Зародившись во Франции, рыцарство со временем распространилось по всей Западной Европе. Рыцарь-одиночка превратился в романтический образ и элемент поэтического вдохновения. Рыцарское начало есть начало личностное, не индивидуальное. В рыцарстве сухой экономизм присутствовал вскользь, и не был определяющим. Рыцарство сопрягалось с религиозным бдением, личной отвагой и личной инициативой.
На Руси носителями личностного начала в народном фольклоре были богатыри, некий аналог средневекового рыцарства. Часто личностное начало персонифицировала в себе фигура монарха.
В нашу эпоху эволюционное поле личностного начала сужается. Мы становимся свидетелями общественно-политических и культурных процессов, не способствующих эволюции личности. На Западе понятие толерантности приобретает чудовищные размеры. Толерантность, то есть терпимость, превращается в проблему общества. Терпимость не есть гармоничное чувство. Того, кто приятен, не терпят. Терпят тех, кто неприятен. Гипертрофированное внимание к толерантности (политкорректность есть оборотная сторона толерантности) позволяет мелочному раздуваться до гигантских размеров. Личность не мелочна, поэтому на неё смотрят как на нечто, достойное порицания.
Мелочное грозится поглотить личностное начало в западной культуре. Западная культура мельчает, хиреет и превращается в служку мелко-индивидуальных интересов. Господство западного образа жизни, и повсеместное ему подражание, привнесло этот процесс в другие культуры.
«Мы все живём в Америке», - эти слова из современной немецкой песни точно характеризуют современное бытие американизированных и европеизированных народов.
За личностью часто по пятам следует эпигонство. Эпигонство превращается в моду, порождающую псевдо-личностные процессы в обществе. Та часть социума, которая способна лишь к воспроизведению увиденного и услышанного без понимания внутренней сути явлений создаёт и поддерживает волну эпигонства, добавляет ей массовости и влияния на умы. В таком обществе начатки личностного начала сохнут, деформируются и могут навсегда захиреть.
Потенциальная личность, задавленная со всех сторон дурными примерами интеллектуально раболепного подражательства, расстаётся со своим внутренним наполнением. Она подстраивается под моду и культивирует в себе совсем не то, что могло бы сделать её личностью. Те, кого Зомбарт называл «героями», уступают в таком обществе тем, кого он называл «торговцами». Идеалы «торговца» не совместимы с идеалами личности.
Массовая реклама – прекрасный механизм «торговцев» по обузданию потенциальной личности, ибо такая реклама убивает вкус к оригинальности, приучает к восприятию массовости, как должного и интеллектуально оправданного выбора.
Не всякая личность является непременно тем, что Вебер именовал «идеальным типом». Личность внутренне многогранна и далеко не всегда все её грани поддаются учёту. Личности свойственно творческое начало, которое имеет многочисленные формы, зачастую не понятные обывателю. Это низводит личность до «странности», с чем сама личность вынуждена мириться, но объяснять эту «странность» по-своему.
Личность в наше время страдает от отсутствия инициации. В древних обществах обряд инициации позволял потенциальной личности окончательно осознать в себе присутствие чего-то большего, чем собственное «я».
Инициация позволяла задумываться о качестве этого «я», о способах его выражения. Модное когда-то на Западе движение «хиппи» – это рывок молодых людей сквозь серость мягкотелой жизни. Это личностный порыв, но потонувший во внешних формах. Личностное среди представителей молодёжных субкультур похоронено под пустотой внешних признаков. Задуманное, в начале, как модернистский обряд инициации, движение «хиппи» привлекло к себе откровенно асоциальные элементы. Это уже была контркультура, но не культура. Личность же может гармонично развиваться в лоне высокой культуры. Падение культурного уровня среди молодёжных движений вновь всё потенциально личностное (если оно имеется) превращает в мелочное. Субкультура – меткое определение таких явлений.
Если субкультурные проявления или поп-культура, как их маловразумительный заменитель, преподносимый в качестве культуры полноценной, будут охватывать значительную долю информационного поля, где не будет более места глубокой мысли и высокому искусству (как нерентабельным), народ лишится тысячелетнего наследия своих предков, забыв то, что его когда-то сделало народом.
Пришло понимание того, что развитие цивилизации, во многом противоречащее развитию культуры, становлению гармоничной личности не способствует, а, скорее, наоборот.
Чрезмерный экономизм, свойственный нашей эпохе, превращает человека в винтик, шарнир экономической системы. Слова Вальтера Ратенау, что экономика – это судьба, отражает взгляд, свойственный либеральному мировоззрению. Несмотря на то, что в либерализме становлению личности придаётся немалое значение, и об индивидуальном начале много говорится у родоначальников западного индивидуализма – у Локка, Гоббса, Смита, – при либеральном строе не созданы предпосылки для становления всеобъемлющей личности.
В либеральной идеологии личность заменена индивидуумом, а её глубинное измерение несёт на себе отпечаток либеральных экономических теорий. Развитие личности при либеральном строе сужено до рамок экономической состоятельности, когда состоялся лишь тот, кто состоялся экономически. Личностное начало, и экономическая успешность взаимосвязаны и между ними ставится знак равенства, что в корне неверно.
В экономике действует строго рационализированное начало индивидуума. Личность обладает, кроме рациональной подоплёки, ещё многими иррациональными мотивами, которые иногда оказывают большее влияние на её становление, чем узкие рамки утилитарного рационализма. Личность ставится ниже индивидуума, хотя индивидуум может обладать только яркой индивидуальностью, но не быть яркой личностью, о чём писал Бердяев в «Философии свободы». Примат индивидуума над личностью при существующем либеральном дискурсе уводит ещё дальше от онтологического ядра. Сухой экономизм не оставляет места эстетике личности, которая попадает в плен к серой повседневности рынка. Следует учитывать узкую направленность либерального понятия индивидуального развития, которое не покрывает всего спектра качеств личности.
Либертарианство как крайняя форма либерального индивидуализма ещё больше подчёркивает индивидуалистическое начало, оставляя за кадром духовно-эстетическое развитие личности. Либертарианская личность – миф. В либертарианстве возможна только индивидуальность. Возможна даже яркая индивидуальность, но путь к гармоничной личности через либертарианство закрыт.
Западный образ жизни вытесняет на обочину духовную составляющую, благодаря которой индивидуальность имеет шанс эволюционировать в личность.
Самым благоприятным временем для становления и развития личностного начала на Западе необходимо считать эпоху средневекового рыцарства. Зародившись во Франции, рыцарство со временем распространилось по всей Западной Европе. Рыцарь-одиночка превратился в романтический образ и элемент поэтического вдохновения. Рыцарское начало есть начало личностное, не индивидуальное. В рыцарстве сухой экономизм присутствовал вскользь, и не был определяющим. Рыцарство сопрягалось с религиозным бдением, личной отвагой и личной инициативой.
На Руси носителями личностного начала в народном фольклоре были богатыри, некий аналог средневекового рыцарства. Часто личностное начало персонифицировала в себе фигура монарха.
В нашу эпоху эволюционное поле личностного начала сужается. Мы становимся свидетелями общественно-политических и культурных процессов, не способствующих эволюции личности. На Западе понятие толерантности приобретает чудовищные размеры. Толерантность, то есть терпимость, превращается в проблему общества. Терпимость не есть гармоничное чувство. Того, кто приятен, не терпят. Терпят тех, кто неприятен. Гипертрофированное внимание к толерантности (политкорректность есть оборотная сторона толерантности) позволяет мелочному раздуваться до гигантских размеров. Личность не мелочна, поэтому на неё смотрят как на нечто, достойное порицания.
Мелочное грозится поглотить личностное начало в западной культуре. Западная культура мельчает, хиреет и превращается в служку мелко-индивидуальных интересов. Господство западного образа жизни, и повсеместное ему подражание, привнесло этот процесс в другие культуры.
«Мы все живём в Америке», - эти слова из современной немецкой песни точно характеризуют современное бытие американизированных и европеизированных народов.
За личностью часто по пятам следует эпигонство. Эпигонство превращается в моду, порождающую псевдо-личностные процессы в обществе. Та часть социума, которая способна лишь к воспроизведению увиденного и услышанного без понимания внутренней сути явлений создаёт и поддерживает волну эпигонства, добавляет ей массовости и влияния на умы. В таком обществе начатки личностного начала сохнут, деформируются и могут навсегда захиреть.
Потенциальная личность, задавленная со всех сторон дурными примерами интеллектуально раболепного подражательства, расстаётся со своим внутренним наполнением. Она подстраивается под моду и культивирует в себе совсем не то, что могло бы сделать её личностью. Те, кого Зомбарт называл «героями», уступают в таком обществе тем, кого он называл «торговцами». Идеалы «торговца» не совместимы с идеалами личности.
Массовая реклама – прекрасный механизм «торговцев» по обузданию потенциальной личности, ибо такая реклама убивает вкус к оригинальности, приучает к восприятию массовости, как должного и интеллектуально оправданного выбора.
Не всякая личность является непременно тем, что Вебер именовал «идеальным типом». Личность внутренне многогранна и далеко не всегда все её грани поддаются учёту. Личности свойственно творческое начало, которое имеет многочисленные формы, зачастую не понятные обывателю. Это низводит личность до «странности», с чем сама личность вынуждена мириться, но объяснять эту «странность» по-своему.
Личность в наше время страдает от отсутствия инициации. В древних обществах обряд инициации позволял потенциальной личности окончательно осознать в себе присутствие чего-то большего, чем собственное «я».
Инициация позволяла задумываться о качестве этого «я», о способах его выражения. Модное когда-то на Западе движение «хиппи» – это рывок молодых людей сквозь серость мягкотелой жизни. Это личностный порыв, но потонувший во внешних формах. Личностное среди представителей молодёжных субкультур похоронено под пустотой внешних признаков. Задуманное, в начале, как модернистский обряд инициации, движение «хиппи» привлекло к себе откровенно асоциальные элементы. Это уже была контркультура, но не культура. Личность же может гармонично развиваться в лоне высокой культуры. Падение культурного уровня среди молодёжных движений вновь всё потенциально личностное (если оно имеется) превращает в мелочное. Субкультура – меткое определение таких явлений.
Если субкультурные проявления или поп-культура, как их маловразумительный заменитель, преподносимый в качестве культуры полноценной, будут охватывать значительную долю информационного поля, где не будет более места глубокой мысли и высокому искусству (как нерентабельным), народ лишится тысячелетнего наследия своих предков, забыв то, что его когда-то сделало народом.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
