Идеологи Великой Черкесии активно разыгрывают карту кавказского мухаджирства. В сопутствующих мифах все чёрные краски припасены, разумеется, для России, а розово-белые тона – для Турции и её западных партнёров в лице США, Великобритании и т.д., которым выгодна истерия вокруг черкесского вопроса.
Трубадуры Великой Черкесии не удосуживаются заглянуть в российские архивы. Им достаточно пропагандистских штампов, изготовляемых для них забугорными ремесленниками информационной войны.
А, между тем, российские архивы содержат массу интересных данных о Кавказской войне и её последствиях. Особенно интересен проект «Переселение черкесов в Османскую империю по документам российских архивов. 1860–1865 гг.», где выложена подробная информация по черкесскому вопросу из фондов Российского государственного военно-исторического архива, Архива внешней политики Российской Империи историко-документального департамента МИД России, Государственного архива Краснодарского края, Российского государственного архива Военно-Морского Флота.
Читаем: «В период между заключением Адрианопольского мира в 1829 г. и окончанием Крымской (Восточной) войны в 1856 г. черкесы, особенно, горные, относительно спокойно переносили российское военное присутствие. Обе стороны время от времени обменивались взаимными ударами: горцы совершали набеги на станицы и гарнизоны, в ответ следовали вооруженные акции».
Т.е. речи о ненависти до последнего человека и намерения пролить всю кровь до последней капли в борьбе с русскими не было. Было недовольство горцев проводимыми на Кавказе изменениями геополитического, культурно-религиозного, цивилизационного характера. Эти процессы были настолько масштабны, что бытовавшие представления горцев о политических отношениях между народами ломались, как карточные домики, ибо не соответствовали своей эпохе.
Горцы держались за последний вагон поезда, уносившего их в прошлое, пока передовые народы рвались в будущее.
«Вооруженное давление российских войск на адыгов особенно усилилось осенью 1862 г., и это послужило толчком к массовой эмиграции. К военным поражениям добавился тяжелый психологический настрой коренного населения, которое столкнулось с перспективой подчинения победителям, наплыва множества русских поселенцев и крушения привычных, унаследованных от предков жизненных устоев. Всё вместе породило, как доносил начальник Даховского военного округа В.А. Гейман об абадзехах, «общее желание народа, доведенного до безвыходного положения».
Но есть одна важная деталь: «По словам абадзехского старшины в пересказе того же В.А. Геймана, «если бы… русские не пошли вперед и не стали бы тревожить абадзехов на их теперешних местах, то и тогда бы им необходимо нужно было выселяться, до того они стеснены и лишены необходимых средств существования».
И это совершенно верно! Только представьте: практически в одночасье (50 лет для истории – не время) обстановка вокруг горцев, веками живших традиционным укладом, кардинально изменилась. Психологически горцам приходилось «догонять» своих победителей, делать рывок вперёд, чтобы идти с ними в ногу. Даже если бы русские не трогали черкесов, а, обойдя их земли, стали бы на Кавказе вокруг них развивать промышленность и сельское хозяйство, что делали бы черкесы? Им, жившим без всякой промышленности и без передовых методов ведения хозяйства, пришлось бы искать способ выживания. Он был бы найден в набегах и грабежах, что вызвало бы соответствующую реакцию царского правительства. Но набеговое хозяйство не спасло бы народ от бедности, о чём и сказал выше упомянутый абадзехский старейшина.
«Опасения и тревогу вызывали планы командования по переселению адыгских племен с насиженных горных и предгорных местностей на равнину, предстоящий отказ от привычного уклада, включавшего в себя, в том числе, захват пленных в набегах, работорговлю, походы народного ополчения (оно становилось ненужным в присутствии регулярной армии). Страшила необходимость платить налоги. Командующий войсками Кубанской области (с августа 1861 г.) Г.И. Филипсон пытался объяснить, что «деньги, которые они будут платить, будут употреблены для их же народного благоустройства и благосостояния». Однако это не успокаивало, и широко расходились слухи, что на Кавказе введут якобы непомерные поборы (вроде тех, что взимаются с крестьянских общин в России) на постройку школ, судов, хлебных магазинов».
То есть, немаловажным фактором, подтолкнувшим мухаджиров к переселению в Турцию, была боязнь лишиться возможности жить набегами, разбоем и работорговлей. Горцы не понимали, что платить налоги (если они посильны) – на пользу гражданам страны, ибо эти налоги идут на обустройство транспортной, медицинской и образовательной инфраструктуры.
Свою роль сыграли и черкесские князьки, видевшие в приходе русских угрозу своим имущественным интересам: «Огромную роль в разжигании эмигрантских настроений сыграла адыгская знать. А.П. Берже даже полагал, будто «эти именно лица и должны считаться инициаторами выселения». Сведения о крестьянской реформе в России вселяли в черкесских дворян и старшин обоснованный страх лишиться права владения «холопами» (так в русских документах называли зависимых – пшитлей, унаутов, огов). А те под воздействием таких слухов стали проявлять неповиновение владельцам. На народных сходах принимались решения не платить более оброков князьям».
Приход русских мог спровоцировать неповиновение черкесов своим правителям, и нарушить традиционный сословный уклад.
«Такое же несоответствие намерений российской администрации пугающим слухам наблюдалось в религиозной сфере. Командование понимало, что «если… не станем принимать мер по… прекращению разных слухов, часто распространяемых о предстоящих будто бы религиозных и других преследованиях, то к концу будущего года [1866] девять десятых этого народа уйдет в Турцию». Среди таких устрашающих версий о нарушении прав мусульман распространялась, например, весть о том, что русские запретят выборы кадиев и сельских мулл, а назначать их будет начальство».
«Еще одним немаловажным фактором, побуждавшим военные и гражданские власти способствовать эмиграции адыгов, была тяжелая экономическая ситуация, в которой нередко те оказывались. Предвидя скорый отъезд и в ожидании российских или турецких кораблей, они опрометчиво не засевали поля, уже не рассчитывая воспользоваться будущим урожаем, и при задержке отправления были обречены на голодное прозябание. Большой урон сельскохозяйственным угодьям наносили и военные действия. Генерал Орбелиани в депеше к русскому посланнику в Стамбуле отмечал «крайнее положение, в которое они [горцы] поставлены действиями войск наших», отчего «всякое противодействие намерению этих горцев удалиться из отечества… было бы в отношении к ним только излишнею жестокостью, ничем не оправдываемою».
«Наконец, в проблеме черкесского мухаджирства существовал и внешнеполитический аспект. В 1856 г. закончилась Крымская война, проигранная Россией. Напряженность в мировой политике сохранялась. Существовала опасность возрождения антироссийской коалиции сильных европейских держав и Османской империи – опасность, происходившая, в том числе, из общеевропейского возмущения подавлением польского восстания 1863–1864 гг. и солидарности с поляками. В 1863 г. Англия, Франция и Турция оказали содействие в отправке в Черкесию польской военной миссии полковника К. Пшевлоцкого, которому в течение нескольких месяцев удалось собрать в ополчение до 4 тысяч человек и противостоять регулярной русской армии. Кавказ мог стать вероятным театром будущей войны. В этих условиях Петербург готов был идти на любые меры по скорейшему укреплению своей власти в регионе».
Волей-неволей черкесы, сами того не подозревая, играли, как бы мы выразились сегодня, на пользу проекту однополярного мироустройства. Ансамбль западных держав (прототип сегодняшнего коллективного Запада) стремился к подавлению своих геополитических соперников. Давили Черногорию с Сербией, давили Болгарию, давили Грецию, пытались давить Россию.
Поэтому для Стамбула, Парижа и Лондона черкесская тема была лишь инструментарием для сдерживания России, которая, напомню, своим продвижением на юг не на шутку перепугала англосаксонских колонизаторов в Афганистане. Англичане опасались, что появление русских на южных рубежах Евразии приведёт к волнениям среди афганцев и индусов. Афганцы – мусульмане, как и черкесы. Но в силу отсутствия понимания геополитической значимости российского присутствия в регионе, черкесская знать невольно играла против единоверных афганцев, не зная даже об их существовании.
В наши дни история повторяется. Апологеты однополярного мира снова грезят об уходе России с Кавказа. Они снова, как и в 19 веке, пытаются охмурить черкесов своими мифами. Польский классик Генрик Сенкевич как-то писал о том, как он при работе над очередным историческим романом искал в своём воображении персонажи достойных героев: «Вы не поверите, какие шеренги растяп, олухов и дураков… прошли через мое воображение… О, моя маленькая отара патриотов! Каких чудных особей я выберу среди вас для заклания, если дойду до цели».
Сегодня в такую отару пытаются недоброжелатели русского и черкесского народов собрать всех исторических персонажей, хоть как-то гадивших России. Но кем были эти персонажи, мы видим из цитаты Г. Сенкевича.
Читайте нас в Фейсбуке, ВКонтакте и в Твиттере
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
