«…Пока Прометей сострадает людям и жертвует собою ради них, он счастлив и велик в себе самом; но стоит лишь ему почувствовать зависть к Зевсу и к почестям, оказываемым последнему смертными, как он начинает страдать!» Фридрих Ницше «Весёлая наука» (Тезис 251 «Неузнанные страдальцы») Польскую внешнюю политику невозможно представить без идеологии прометеизма. Суть её в том, что межвоенная Польша, сравнивая себя с легендарным Прометеем, который нёс народам огонь свободы, провозглашала своей исторической миссией освобождение народов, оказавшихся под «игом России». В список кандидатов на освобождение попали даже те народы, которые веками мирно жили с русскими бок о бок: коми, карелы, белорусы, и даже кубанские и донские казаки. В 1926 году, в период сложных польско-советских отношений, в Париже учреждается клуб «Прометей» (“Prometeusz”), в состав которого вошли представители целой кучи кукольных «правительств в изгнании», проигравшие в годы Гражданской войны борьбу за власть своим просоветским соплеменникам. Поскольку революции делаются не бедными, а богатыми, которых один день не покормили, в эмиграции оказались «почти что» руководители Азербайджана, Грузии, Украины, Карелии, Коми, Крыма, Северного Кавказа, Туркестана, Ингрии, Армении, Кубани и Дона, а зоной оперативного действия «прометеистов» была объявлена территория всего Советского Союза – од Карпат до Сахалина. Дело не ограничивалось декларативными заявлениями, и для практических целей создаётся целый ряд родственных организаций и учреждений – Клуб дружбы народов Кавказа, Туркестана и Украины, Восточный институт, Институт Восточной Европы, женская секция прометейского движения и молодёжное отделение «Молодой Прометей» («Młody Prometeusz»), Комитет независимого Кавказа (Komitet Niepodległego Kaukazu) и Союз кавказских студентов в Польше (Związек Studentów Kaukaskich w Polsce), вслед им – специализированный журнал «Восток-Ориент» («Wschod-Orient»), Востоковедческий кружок молодёжи (Orientalistyczne Koło Młodych), общество «Франция – Восток» (“France-Orient”). В Париже выпускаются журналы «Prométhée» и «La Revue de Prométhée» (французские власти оказывали всяческую помощь «прометеистам» на своей территории, считая СССР своим врагом). Там же появляются издания «Независимый Кавказ» (пропагандировал идею Кавказской Федерации (Грузия, Армения, Азербайджан и Северный Кавказ) и «Горцы Кавказа» (периодически публиковал материалы на турецком языке, акцентировал внимание на тюркском элементе в генезисе и культуре кавказских горцев). В Париже разместилось эмиграционное правительство Туркестана, Грузии и Армении, в Стамбуле – азербайджанское, крымско-татарское и северокавказское и правительство Идель-Урала (татар-башкирское государство), в Праге – кубанское и донское, в Варшаве – украинское. Польские дипломаты колесили по свету в поисках союзников. Почин задал сам Пилсудский, который накануне русско-японской войны, в 1904 году, предложил японскому императору услуги поляков в этом деле. В 1921 году на Кавказ отправляется некто Титус Филипович. Он возглавил т.н. Специальную миссию на Южном Кавказе в ранге уполномоченного министра 3-го класса. Офицер польской разведки Тадеуш Шетцель отправляется с секретной миссией в Швейцарию для переговоров с турецким генералом Исметом Пашой, который после смерти Кемаля Ататюрка займёт его пост. В Анкару прибывает польский дипломат Роман Кнолль, который в 1924-25 гг. непосредственно курировал прометейский проект на «турецком фланге». В Вильно, Кракове, Познани, Варшаве, Берлине и даже Каире студентам-«прометеистам» выплачиваются специальные стипендии, а прометейские ячейки появляются не только в Париже, Кракове, Познани и Праге, но и по периметру советских границ – в Хельсинки, Вильно, Львове, Тегеране и Харбине (как это похоже с методами работы теперешних западных НПО!). В Брюсселе подписывается Пакт Кавказской конфедерации, звучат заявления о намерении «освободить» Кавказ от России и установить добрососедские отношения с Персией и Турцией. Прометейский проект развивался и эволюционировал вплоть до 1939 года, когда Польша пала под ударами вермахта. Многие представители «правительств в изгнании», видя безнадёжное положение поляков, тут же перешли к гитлеровцам, а потом – на содержание ЦРУ. Это станет одной из причин того, почему в социалистической Польше к уцелевшим «прометеистам» относились с недоверием. С развалом СССР прометейские традиции вновь в моде. Лозунг польских повстанцев XIX века и «прометеистов» ХХ века «За нашу и вашу свободу!» вновь был взят на вооружение в диалоге с Россией. Более трезвые голоса, высказывавшиеся больше за взаимопонимание, а не нагнетание обстановки, затерялись в хоре бравурных выкриков. Особенно ярко это проявилось в годы правления Леха Качиньского, который, проповедуя свободу и демократию, считал достойной этих ценностей только саакашвилевскую Грузию, но был равнодушен к гибели сотен жителей Южной Осетии. Автором прометеизма считают Юзефа Пилсудского, хотя чёткие прометейские мотивы прослеживались в политике польской эмиграции уже в XIX веке, когда после мятежа 1830 года Франция, основной противник России в Европе, приютила ряд высокопоставленных польских эмигрантов, не отказавшихся от идеи Великой Польши от Балтики до Чёрного моря. Один из них, Адам Чарторыйский, обратился к Стамбулу с просьбой открыть польское представительство, на что османы охотно согласились. В 1842 году в Турции появилось местечко Адамполь, названное в честь Чарторыйского, и позже переименованное в Полонезкёй (Polonezköy). В Адамполе селились поляки, там же из них формировались вооружённые отряды для войны с Россией на Кавказе и в крымскую войну. По замыслу Чарторыйского, Адамполь должен был превратиться в следующий по значимости центр зарубежной польской эмиграции после Парижа. В польском политологическом дискурсе не принято сомневаться в целесообразности и моральных обоснованиях прометейской доктрины. Переиздаются труды «прометеистов» прошлых лет и их современных последователей. Заглавия некоторых статей достаточно прямолинейны: «Через Украину и Кавказ – на Петербург» (Andrzej Nowak «Przez Ukrainę i Kaukaz na Petersburg: początek drogi do koncepcji prometejskich w polskiej myśli politycznej»), «Свобода на экспорт» (Marek Kornat, «Wolność na eksport»). По умолчанию считается, что Россия – олицетворение вечного зла, все нерусские народы порабощены Москвой, и не может быть иначе. При этом под выкрики о свободе с лёгкостью приносились в жертву те народы, чья безопасность и благополучие зависели от России (как с народом Южной Осетии в 2008 году). Птенцы «гнезда Адамова» из Полонезкёя в составе турецкой армии воевали не только с Россией, но и помогали османам подавлять выступления православных болгар, сербов, греков и румын, подобно своим предшественникам на службе у Наполеона, которые вместе с французами в 1803 году расправлялись с восставшими рабами на Гаити. Готовность Пилсудского поддержать японскую военщину в 1904 году поднимает вопрос о судьбе китайцев и корейцев, порабощённых японцами, и ждавших русских, как освободителей. На них прометейский принцип свободы почему-то не распространялся. Умалчивается, что потуги современных «прометеистов» обосноваться на Кавказе (для этих целей в Польше учреждена даже специальная организация «Общий дом Кавказ»), не позволив государствам Кавказа и России развивать широкомасштабное партнёрство, особенно, в экономике, приведут к экономическим неурядицам и социальной дестабилизации – питательной среде исламистских настроений. В отличие от богатого природными ресурсами Азербайджана, экономике Армении и Грузии без России не обойтись, и шествие на поводу новоиспечённых «прометеистов» - это для армян и грузин путь в бедность. Антироссийские симпатии некоторых польских активистов заходят так далеко, что главари чеченских экстремистов, в том числе Джохар Дудаев, объявляются чуть ли не святыми (см. «Czeczenia, Chechnya – Walka o Wolność i Niepodległość»). Исторический нюанс: один из соратников А. Чарторыйского, Михал Чайковский в 1860-х предлагал султану Абдул-Меджиду захватить христианские Армению и Грузию – союзников русских на Кавказе. Как видим, когда армяне и грузины не представляли для Польши геополитической ценности, Польша охотно ими жертвовала в угоду своим отношениям с мусульманской Портой. «Прометеист» с берегов Байкала» («Prometeusz znad Bajkalu») – так проникновенно отозвалось одно сетевое издание о польском геополитике Влодзимеже Бончковском, уроженце Сибири и закоренелом «прометеисте». На мой взгляд, мы обязаны Бончковскому одним: в отличие от многих своих коллег, погрязших в словесном мифотворчестве, он без купюр писал о том, зачем Варшаве рядиться в Прометея. В статье «Мы – не украинофилы» («Nie jesteśmy ukrainofilami») читаем о роли и месте Украины в прометейской концепции: «Мы – не украинофилы…историей украинской не умиляемся, образ степи… или вишнёвого сада нас не трогает, и грудью защищать абстрактную свободу мы не будем…На украинизм (белорусизм, литовскость) мы смотрим, как на союзника…, осознавая собственные цели и направление экспансии…И потому кричим: «Украина должна быть независимой!» («Nie jesteśmy ukrainofilami… nie roztkliwiamy się nad historią ukraińską, nie rozrzewniamy się nad obrazem stepu… czy sadu wiśniowego i nie nadstawiamy piersi w obronie abstrakcyjnej sprawiedliwości…Ukrainizm (białorutenizm i litewskość) traktujemy jak swego sojusznika, zaś jego ograniczony i zdrowy rozwój, uświadamiający sobie własny kierunek celów i ekspansji…І dlatego wołamy "Ukraina wolną być musi!"»). Сегодня польские СМИ, комментируя события на Евромайдане, называют позицию Варшавы в данном вопросе отголоском прометейской доктрины, которая приобрела новые очертания, но не изменила своего содержания. Прав был Овидий, что «все меняется, ничего не исчезает». Читайте нас в Фейсбуке, ВКонтакте и в Твиттере

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках