В наши дни мы все можем прочувствовать на себе, что такое информационная война и блокада: на нас льётся поток новостей из захваченного необандеровцами Киева. Но при этом нет ни слова о народном сходе в Харькове, о русском сопротивлении Донецка, Луганска, Крыма, Одессы, Николаева. И это самое страшное: по законам информационной эпохи, если событие не попало в информационное поле – значит его нет. Семь лет назад мне довелось работать а Абхазии, в городе-герое Ткуарчале, который в советские времена назывался Ткварчели, а местными жителями так именуется и до сих пор. Его называют «абхазским Ленинградом»: он стал вторым городом в бывшем СССР, который выдержал страшную блокаду от первого до последнего дня. И единственным во всём мире случаем за последние полтора столетия, когда более года тотальной сухопутной осады не принесли осаждавшим успеха. За державшихся из последних сил ленинградцев переживало и молилось большинство жителей планеты. Ткуарчальцам, помимо военной блокады пришлось вынести ещё одну – информационную. Большинство было не на их стороне. Тем не менее, и здесь они одержали победу. Запомнилось общение с одним из руководителей обороны города Леонидом Черкезия, человеком яркого и многогранного таланта, отвечавшим за информационный фронт. Так появился очерк для «Донецкого кряжа», о котором спустя годы мне очень хотелось бы вспомнить. Его я и представляю вашему вниманию. Комиссар блокадного Ткуарчала Мы восхищаемся беспримерным мужеством ленинградцев, переживших 900 суток ужасающей блокады. Но мало кто из нас знает, что спустя полвека 413 дней и ночей в горах на юге Абхазии держал оборону полностью отрезанный от Большой земли шахтёрский город Ткуарчал. Ни кошмар блокадной зимы, ни голод, ни перебои с боеприпасами и медикаментами не смогли заставить его защитников сложить оружие. Нога вражеского солдата так и не ступила на ткуарчальские улицы... 14 августа 1992 года Тбилиси развязал войну против абхазского народа. В первые же часы войны Ткуарчал оказался в осаде. Против вооруженных формирований Госсовета Грузии выступили ополченцы, большинство из которых ещё вчера были рабочими шахт и заводов. Руководство обороной тоже пришлось взять на себя людям, далёким от ратного дела. Учиться приходилось зачастую на поле боя: другого выхода не оставалось. Врага удалось остановить на двенадцатом километре от города. Основная линия фронта прошла параллельно трассе Гал – Сухум, в двух километрах к северо-востоку от нее. Так началась блокада, которая продлилась 413 дней. Перед войной население Ткуарчала составляло 21 тысячу человек. После начала боевых действий террор, чинимый в окрестных сёлах шовинистически настроенными госсоветовскими гвардейцами и бандитами из «Мхедриони», вынудил людей искать спасения в многонациональном шахтёрском городе. Поэтому за счёт беженцев число ткуарчальцев быстро выросло до 35 тысяч. Единственной ниточкой, связывавшей осаждённый город с остальным миром, оставались нерегулярные рейсы вертолётов. В Ткуарчал везли продукты, медикаменты, боеприпасы, из города забирали раненых и беженцев. Воздушный мост был весьма хрупким: вертолеты достаточно часто обстреливались противником. 14 декабря 1992 года в Кодорском ущелье над селением Лата, которое тогда контролировалось сванскими формированиями, был сбит вертолёт, летевший из Ткуарчала. Все 68 человек, в основном женщины и дети, находившиеся на его борту, погибли. Зима в тот год выдалась суровая, стояли морозы, выпало много снега. На ткуарчальцев обрушились все тяготы блокады: постоянные обстрелы, нехватка продуктов и медикаментов. Приходилось бороться с мародёрами и вражескими диверсантами. Но был еще один враг, зачастую представлявший еще большую опасность, чем недостаток хлеба и патронов, – дефицит информации. Пережившие войну подтвердят, что информационный голод часто оказывается страшнее голода физического. Возникают слухи, начинается паника, появляется простор для всякого рода провокаторов. Во время поиска информации о ткуарчальской блокаде судьба свела меня с Леонидом Черкезия – властителем умов жителей блокадного города: он возглавлял коллектив газеты «Ткварчельский горняк», вел передачи местного телевидения. Спустя десять лет он издал книгу «Ткуарчал: 413 дней блокады», в которой собраны документы о тех страшных днях. - Очень сложно было перестраиваться на военный лад, - вспоминает Леонид Несторович. - Мы все были людьми гражданскими. Город оказался в блокаде, связи с Большой Землёй не было. Среди населения начались панические разговоры. Нужно было поддержать людей, вдохновить, вселить уверенность, что победа обязательно будет. В том, что Ткуарчал выстоял, немалая заслуга тех, кто понимал необходимость прорыва информационной блокады. - В своё время в городе было много радиолюбителей, они оказали нам огромнейшую услугу, - рассказывает Леонид Несторович. - Благодаря им, мы переправляли материалы в газеты, издававшиеся на Большой Земле, а также получали сводки для нашей прессы. Листаю блокадные номера «Ткварчельского горняка». Несмотря на дефицит бумаги, газета выходила регулярно. Последний номер вышел 9 июня 1993 года: к тому времени перебои с электричеством сделали невозможной работу типографии. Телецентр осаждённого Ткуарчала стал важнейшим оружием на информационном участке обороны. - Мы с коллегами решали, что лучше – радио или телевидение, - вспоминает Леонид Несторович. - Остановились на последнем: в Доме культуры имени Горького имелась необходимая аппаратура. Организовали редакцию, вели вещание на русском и абхазском языках. У нас был человек, который выезжал на позиции, вёл репортажи с передовой. Мне такие «командировки» были запрещены, и я пользовался информацией штаба обороны. Программы выходили небольшие – по 15-20 минут, часто с опозданием из-за постоянных перебоев с электроэнергией. Но люди ждали наших передач, активно их обсуждали, потом встречали нас на улицах, чтобы ещё раз расспросить о текущих событиях. - Ваши передачи, наверное, смотрели и по другую сторону линии фронта... - Грузинское командование держало на нас большой зуб и даже предлагало деньги за наши головы. Однажды вражеские самолеты бомбили вышку ретрансляционной станции – думали, что передачи мы ведём оттуда. А мы работали в ДК, поэтому удар прошел мимо... После телепередачи домой я возвращался поздно – в 2-3 часа ночи: подолгу засиживался у радистов. Надо было отправить информацию для Большой Земли и получить что-нибудь от них для завтрашнего выпуска. Иду домой по тёмным улицам, в руках – дипломат с кассетами. И только после войны я узнал, что в это время, по указанию штаба обороны, за мной шёл человек, которому было поручено охранять меня. А тогда я даже не мог подумать об этом... - Помимо журналистской деятельности вам приходилось заниматься и административной работой... - В городе было много беженцев, потерявших абсолютно всё. Их надо было поселить, взять на учёт, открывались столовые, где человек хоть раз в день мог поесть. Приходилось организовывать сбор пожертвований. Надо было видеть, как люди делились буквально последним, приносили еду, деньги и вещи... Ну что такое два килограмма кукурузы сейчас? А тогда это было очень много. С одной стороны, удивляешься, а с другой – чему удивляться? Рабочий человек – он готов делиться с ближним. Передо мной справка от 25 января 1993 года о поступлении продуктов питания на склады города Ткуарчал. Вот выдержка из неё: «Судя из прилагаемой таблицы и учитывая, что в городе вместе с беженцами проживают около 30 тысяч человек, на душу населения с начала войны приходится около 4 килограммов муки, в день же - около 30 граммов...» Тридцать граммов муки. Это уже нормы ленинградской блокады. В блокадном Ткуарчале скудное нормированное снабжение существовало только для беженцев и тех, кто по состоянию здоровья не мог обеспечить себя едой. Но всё равно голод и здесь вершил своё черное дело. Абхазия – субтропики, и подсобное хозяйство хотя бы в виде огорода имелось, наверное, если не у каждого, то у многих. Смотрю список пожертвовавших на нужды голодающих. 118 человек разных национальностей делились с ближними. Даже в самые чёрные дни в душах людей находится место светлому. Война не смогла отнять у ткварчальцев стремления к радости. - Новый год мы праздновали, - вспоминает Леонид Несторович. - Хотя и не с таким размахом, как в мирное время. Небо было разукрашено очередями «трассеров», и это радовало душу: кто, имея оружие, не сделает новогодний салют? Выставили на стол всё, что было припасено для такого повода, собрались, звучали песни... Для раненых в госпитале устроили ёлку, концерт подготовили. Художественная самодеятельность была, однажды даже провели конкурс на лучшую песню, посвящённую защитникам города. Дом Леонида Черкезия больше похож на выставочный зал: хозяин много лет занимается резьбой по дереву. Ветка мандарина, букет цветов, ящерица, притаившаяся на ветке, кажутся живыми. Переживания героев, их радость и горе – всё это сохранило дерево под чуткими руками мастера. А ещё – осмысление пройденного пути. Не зря у Леонида Несторовича корень является любимой основой для скульптуры. - Корень – это цельная композиция необычного плана, - говорит он. - Чем больше на неё смотришь, тем больше видишь. Да и руками такое не вырежешь. Есть среди работ и те, которые выполнены в блокадном Ткуарчале. Леонид Несторович рассказывает: - Люди удивлялись: идет война, а тут сидит человек на крыльце и что-то вырезает. Я это делал специально: увидит прохожий, успокоится, на душе его теплее станет, да и уверенность появится, что не всё потеряно... Вместо послесловия Когда пишешь о каком-то грозном явлении, у тебя есть два пути. Первый заключается в том, чтобы сделать из него страшилку: «На нас надвигается нечто чудовищное, спасайтесь кто может!» Пользы от такой публикации – ноль целых и ноль в периоде после запятой: ничего, кроме паники и неуверенности в своих силах она не посеет. Прочитает её человек, и подумает: «Ну какой смысл бороться, может быть лучше сдаться на милость победителю?» Поэтому надо стараться, чтобы такой материал служил делу просвещения и объяснял людям как противостоять тем, кому вскружил голову аромат пороха. Да, враги опасны, но и у них есть множество слабых мест, делающих их уязвимыми. В информационном противоборстве необходимо не только продемонстрировать несостоятельность, например тех же украинских неонацистов, которые сейчас у всех на слуху, показать их беспринципность и пренебрежение элементарными нормами нравственности, а зачастую – и права, но и воспитать у читателя резкое неприятие их идеологии и методов. Каждый такой материал должен звучать мобилизующе, вызывая у читателя желание дать отпор врагу. Его квинтэссенция – два знаменитых испанских изречения, одно из которых родилось на баррикадах революционного Мадрида почти 80 лет назад: «No pasaran!» - «Они не пройдут!» Второе вдвое моложе, и принадлежит чилийским патриотам, боровшимся с диктатурой Пиночета: «Venceremos!» - «Мы победим!» И, самое главное – думать о читателе, особенно находящемся в зоне противостояния: ему необходима надежда на лучшее, а отнюдь не холодные сокрушения о том, что всё погибло. Ведь горем, а иногда – и лишениями, он сыт по горло: журналисту надо уметь снизойти до его положения, а не философствовать с высоты редакционного кабинета. А что касается надежды – она способна делать чудеса даже в самой безнадёжной ситуации. Её союзники – вера в победу и любовь к читателю. Это оружие в тысячи раз сильнее тех мегатонн вранья, которое изливает противник. Читайте нас в Фейсбуке, ВКонтакте и в Твиттере

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках