В начале XVIII века Европу потрясла Война за испанское наследство: разразившийся на Пиренеях династический кризис вовлёк добрую половину венценосного континента в борьбу за право обладания лакомым куском в виде огромных заморских территорий. Происходящее в наши дни на территории бывшей Украины представляет собой прямо противоположное: никому не хочется наследовать векселя умирающей Неньки.
Украина с момента получения независимости в 1991 году вела себя как распутная мамаша, любящая пожить на широкую ногу: приодеться в парижские моды, покутить с любовником-альфонсом в шикарном ресторане, прокатиться на гламурный курорт. Ради этого из дома постоянно выносились вещи, а дети, подобно бесприданнице Золушке, содержались в чёрном теле.
Сколько верёвочке ни виться, а финал один: если расходы постоянно превышают доходы, то рано или поздно наступает то, что называется финансовой несостоятельностью. И расплачиваться за весёлое и беззаботное бонвиванство приходится активами: фамильными драгоценностями, движимым и недвижимым имуществом, а иногда — и крышей над головой.
То, что Украина уже давно является фактическим банкротом, — ни для кого не секрет. Как и то, что она подключена к аппаратуре искусственного поддержания жизни: государственный организм перестал быть самодостаточным.
Казалось бы, ну зачем такие танталовы муки умирающей державе? Ведь это так легко: отключил рубильник реанимационного оборудования — и вперёд на поминки пить горькую водку и есть сладкие пирожки за упокой новопреставленной!
Увы, возле выключателя стоят кредиторы: они не могут допустить смерти безнадёжного пациента ранее, чем получат внятный ответ от наследников на тему кто и сколько будет платить. Барыгу-ростовщика волнует только получение денег с процентами, а совсем не бедственное положение и без того ограбленных наследников.
Часть наследников уже восстала: трудовой Донбасс прекрасно знает цену тому, что было нажито тяжким трудом целых поколений. И он не желает расплачиваться за кредиты, которые брал вертопрах Киев ради красивой и весёлой жизни.
За это Донбассу приходится нести бремя жестокой войны: он первым вступил в битву за украинское наследство. Если точнее — в бой за то, чтобы отдать свою долю долгов тем, кто питал розовые европейские иллюзии.
Не исключено, что с наступлением дефолта число восставших регионов увеличится: народ поймёт в какую ловушку его завлекли. Ибо лучше поздно, чем никогда.
Наиболее вероятной платой за отказ брать на себя долги олигархов станет дипломатическое непризнание Новороссии. Впрочем, эту школу мы уже проходили: СССР в первые полтора десятилетия его истории воротилы мировой политики тоже не сильно жаждали признавать.
В принципе, после победы народных республик Запад может предложить «компромисс»: дипломатическое признание в обмен на уплату долгов старой власти. Здесь Новороссия должна будет вести «прибалтийскую» линию: отказаться от всякой государственной преемственности мачехе-Украине.
Ибо не мы брали эти долги, и не нам их отдавать! И пусть тем, кто лихо отплясывал на Майдане, доставшиеся в наследство векселя всю жизнь напоминают о роковой ошибке, погубившей страну.
Украина с момента получения независимости в 1991 году вела себя как распутная мамаша, любящая пожить на широкую ногу: приодеться в парижские моды, покутить с любовником-альфонсом в шикарном ресторане, прокатиться на гламурный курорт. Ради этого из дома постоянно выносились вещи, а дети, подобно бесприданнице Золушке, содержались в чёрном теле.
Сколько верёвочке ни виться, а финал один: если расходы постоянно превышают доходы, то рано или поздно наступает то, что называется финансовой несостоятельностью. И расплачиваться за весёлое и беззаботное бонвиванство приходится активами: фамильными драгоценностями, движимым и недвижимым имуществом, а иногда — и крышей над головой.
То, что Украина уже давно является фактическим банкротом, — ни для кого не секрет. Как и то, что она подключена к аппаратуре искусственного поддержания жизни: государственный организм перестал быть самодостаточным.
Казалось бы, ну зачем такие танталовы муки умирающей державе? Ведь это так легко: отключил рубильник реанимационного оборудования — и вперёд на поминки пить горькую водку и есть сладкие пирожки за упокой новопреставленной!
Увы, возле выключателя стоят кредиторы: они не могут допустить смерти безнадёжного пациента ранее, чем получат внятный ответ от наследников на тему кто и сколько будет платить. Барыгу-ростовщика волнует только получение денег с процентами, а совсем не бедственное положение и без того ограбленных наследников.
Часть наследников уже восстала: трудовой Донбасс прекрасно знает цену тому, что было нажито тяжким трудом целых поколений. И он не желает расплачиваться за кредиты, которые брал вертопрах Киев ради красивой и весёлой жизни.
За это Донбассу приходится нести бремя жестокой войны: он первым вступил в битву за украинское наследство. Если точнее — в бой за то, чтобы отдать свою долю долгов тем, кто питал розовые европейские иллюзии.
Не исключено, что с наступлением дефолта число восставших регионов увеличится: народ поймёт в какую ловушку его завлекли. Ибо лучше поздно, чем никогда.
Наиболее вероятной платой за отказ брать на себя долги олигархов станет дипломатическое непризнание Новороссии. Впрочем, эту школу мы уже проходили: СССР в первые полтора десятилетия его истории воротилы мировой политики тоже не сильно жаждали признавать.
В принципе, после победы народных республик Запад может предложить «компромисс»: дипломатическое признание в обмен на уплату долгов старой власти. Здесь Новороссия должна будет вести «прибалтийскую» линию: отказаться от всякой государственной преемственности мачехе-Украине.
Ибо не мы брали эти долги, и не нам их отдавать! И пусть тем, кто лихо отплясывал на Майдане, доставшиеся в наследство векселя всю жизнь напоминают о роковой ошибке, погубившей страну.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
