Враги России не оставляют попыток очернить нашу историю. 17 сентября, в очередную годовщину начала Польской кампании, скандально известное общество «Мемориал» презентовало книгу «Убиты в Катыни», работа над которой велась совместно с варшавским «Центром КАРТА».
Московские либералы вменяют себе в заслугу то, что впервые опубликовали поимённый список и краткие биографии 4415 польских офицеров, захороненных под Смоленском: с их точки зрения Катынское дело — чуть ли не центральный пункт многосоставного преступления СССР против Польши. В качестве следующего этапа работы предполагается составления аналогичного сборника о той части взятых в плен осенью 1939 года, которая содержалась в городе Осташков Тверской (тогда Калининской) области.
Мероприятие привлекло к себе внимание не только определённой части прессы и общественности. Его почтили своим присутствием также польские дипломаты самого высокого ранга, включая посла страны в Москве.
Катынское дело — один из самых спорных моментов советско-польских отношений: до сих пор многие вопросы вызывают сомнения и бурные дискуссии у сторон. Например, достоверно установлено, что захороненные были расстреляны из оружия немецкого производства, причём эта модель пистолета никогда не состояла на вооружении ни НКВД СССР, ни армии: тогда хватало и обычного советского табельного оружия, и патронов к нему, а иностранная военная оккупация Смоленской области отечественной военной доктриной в 1940 году не предусматривалась.
Нельзя назвать объективным расследование, проводившееся гитлеровцами в 1943 году. В нём принимали участие исключительно эксперты из стран-сателлитов Германии, а также коллаборационисты, причём, без участия Красного Креста: подобный контингент всегда заинтересован в отработке выданного сверху идеологического заказа, а советское расследование, организованное после освобождения Смоленщины, базировалось уже на изучении вторичных захоронений, все улики в которых могли быть подчищены нацистскими «археологами».
Кроме того, в воспоминаниях ряда партизанских командиров упоминаются польские офицеры, чудом избежавшие смерти в Катыни. В частности, Альберт Цесарский врач отряда Дмитрия Медведева, подтвердил, что в оперативном подчинении их соединения находилась боевая группа Армии Крайовой под командованием подпоручика Антона Горбика, сообщившего сведения о том, что польских пленных расстреливали немцы осенью 1941 года. (ссылка на источник: http://smolnarod.ru/politroom/zhivoj-trup-iz-katyni/) Сам Медведев в своей книге «Сильные духом» тоже упоминает этот факт.
Теперь рассмотрим вариант, при котором допустим, что все имеющиеся доказательства свидетельствуют в пользу наших идеологических оппонентов, и нам приходится согласиться с тем, что вина за происшедшее в Катыни возлагается на СССР. Ситуация, конечно, неприятная, но, не безвыходная: у нас есть ещё более ужасающие факты преступлений Польши против советских граждан в 1920-21 годах.
Как известно, в сентябре 1921 года Наркомат иностранных дел РСФСР направил в адрес Варшавы запрос о судьбе 60 тысяч (!) красноармейцев, не вернувшихся из польского плена, но, ответа на этот меморандум в Москве так и не дождались. Согласно современным данным, достоверное число наших соотечественников, замученных тогда панским режимом, оценивается примерно в 20 тыс. человек, что превышает количество разыскиваемых польских офицеров из поданной Сталину записки Андерса.
Отметим, что вещи, найденные в катынских захоронениях, и состояние останков, свидетельствуют о том, что польские военнопленные 1939 года содержались в СССР в условиях, соответствовавших нормам международного гуманитарного права: им были сохранены форма, знаки различия, имевшееся при себе личное имущество, а питание и медобслуживание погибшие имели в достаточном объёме. Условия же содержания советских военнопленных в польских лагерях 1920-21 годов мало чем отличались от аналогичных в гитлеровских дулагах и шталагах, а если и отличались, то в худшую сторону.
Вот как описывает быт пленных красноармейцев представитель Польского общества Красного Креста Наталья Крейц-Вележиньская, посетившая конце 1920 года лагерь в Тухоле: «Это землянки, в которые входят по ступенькам, идущим вниз. По обе стороны расположены нары, на которых пленные спят. Отсутствуют сенники, солома, одеяла. Нет тепла из-за нерегулярной поставки топлива. Нехватка белья, одежды во всех отделениях. Трагичнее всего условия вновь прибывших, которых перевозят в неотапливаемых вагонах, без соответствующей одежды, холодные, голодные и уставшие… после такого путешествия многих из них отправляют в госпиталь, а более слабые умирают».
Аналогичные факты приводит и русская белоэмигрантская пресса: например, варшавская газета «Свобода», не стала скрывать своего возмущения откровенно антигуманным отношением польского правительства к красноармейцам, оказавшимся в его власти. По её оценкам смертность только в Тухоле составила 22 тыс. человек, а к местам содержания пленных в Польше на её страницах впервые был применён термин «лагерь смерти»: по иронии судьбы спустя пару десятилетий именно эта страна станет местом сосредоточения «учреждений» подобного рода.
Отвратительное снабжение и неприемлемое санитарное состояние и практически полное отсутствие медицинской помощи приводили к тому, что в лагерях для советских пленных вспыхивали массовые эпидемии. Зафиксировано также множество смертей от обморожений: у истощённого организма гангрена становится закономерным результатом.
Интересно и то, что принятые в сентябре 1920 года польским военным ведомством правила сортировки пленных предписывали выявлять большевиков и евреев: эти категории подлежали содержанию в самых худших условиях, либо уничтожению на месте. Так что Гитлер и его сообщники не были первопроходцами в своих злодеяниях: технология была отработана ещё до появления бесноватого ефрейтора на политическом горизонте.
Если в Польше много говорят о Катыни, Осташкове и Старобельске, то наша пресса почему-то не сильно часто вспоминает об ужасе концлагерей для русских людей в Стшалкове, Щипёрно и Тухоли. Невозможно представить, чтобы муниципалитет Смоленска принял решение об организации городской свалки на территории катынских захоронений: наоборот, они великолепно обустроены, как и место крушения польского президентского борта.
К сожалению, глубоко религиозная Польша не может похвастаться аналогичным отношением к памяти о пленных красноармейцах. В Тухоле на месте бывшего концлагеря ещё при коммунистическом режиме был построен цементный завод, а кладбище превращено в стихийный полигон по захоронению промышленных отходов и стоков.
Одностороннее посыпание головы пеплом за события в Катыни стали одним из шагов по капитуляции СССР, предпринятых режимом Горбачёва. Нашей задачей должно стать достижение ответного признания Польшей вины за антигуманное обращение с советскими военнопленными в 1920-21 годах: без взаимности вряд ли можно говорить и примирении и прощении.
Московские либералы вменяют себе в заслугу то, что впервые опубликовали поимённый список и краткие биографии 4415 польских офицеров, захороненных под Смоленском: с их точки зрения Катынское дело — чуть ли не центральный пункт многосоставного преступления СССР против Польши. В качестве следующего этапа работы предполагается составления аналогичного сборника о той части взятых в плен осенью 1939 года, которая содержалась в городе Осташков Тверской (тогда Калининской) области.
Мероприятие привлекло к себе внимание не только определённой части прессы и общественности. Его почтили своим присутствием также польские дипломаты самого высокого ранга, включая посла страны в Москве.
Катынское дело — один из самых спорных моментов советско-польских отношений: до сих пор многие вопросы вызывают сомнения и бурные дискуссии у сторон. Например, достоверно установлено, что захороненные были расстреляны из оружия немецкого производства, причём эта модель пистолета никогда не состояла на вооружении ни НКВД СССР, ни армии: тогда хватало и обычного советского табельного оружия, и патронов к нему, а иностранная военная оккупация Смоленской области отечественной военной доктриной в 1940 году не предусматривалась.
Нельзя назвать объективным расследование, проводившееся гитлеровцами в 1943 году. В нём принимали участие исключительно эксперты из стран-сателлитов Германии, а также коллаборационисты, причём, без участия Красного Креста: подобный контингент всегда заинтересован в отработке выданного сверху идеологического заказа, а советское расследование, организованное после освобождения Смоленщины, базировалось уже на изучении вторичных захоронений, все улики в которых могли быть подчищены нацистскими «археологами».
Кроме того, в воспоминаниях ряда партизанских командиров упоминаются польские офицеры, чудом избежавшие смерти в Катыни. В частности, Альберт Цесарский врач отряда Дмитрия Медведева, подтвердил, что в оперативном подчинении их соединения находилась боевая группа Армии Крайовой под командованием подпоручика Антона Горбика, сообщившего сведения о том, что польских пленных расстреливали немцы осенью 1941 года. (ссылка на источник: http://smolnarod.ru/politroom/zhivoj-trup-iz-katyni/) Сам Медведев в своей книге «Сильные духом» тоже упоминает этот факт.
Теперь рассмотрим вариант, при котором допустим, что все имеющиеся доказательства свидетельствуют в пользу наших идеологических оппонентов, и нам приходится согласиться с тем, что вина за происшедшее в Катыни возлагается на СССР. Ситуация, конечно, неприятная, но, не безвыходная: у нас есть ещё более ужасающие факты преступлений Польши против советских граждан в 1920-21 годах.
Как известно, в сентябре 1921 года Наркомат иностранных дел РСФСР направил в адрес Варшавы запрос о судьбе 60 тысяч (!) красноармейцев, не вернувшихся из польского плена, но, ответа на этот меморандум в Москве так и не дождались. Согласно современным данным, достоверное число наших соотечественников, замученных тогда панским режимом, оценивается примерно в 20 тыс. человек, что превышает количество разыскиваемых польских офицеров из поданной Сталину записки Андерса.
Отметим, что вещи, найденные в катынских захоронениях, и состояние останков, свидетельствуют о том, что польские военнопленные 1939 года содержались в СССР в условиях, соответствовавших нормам международного гуманитарного права: им были сохранены форма, знаки различия, имевшееся при себе личное имущество, а питание и медобслуживание погибшие имели в достаточном объёме. Условия же содержания советских военнопленных в польских лагерях 1920-21 годов мало чем отличались от аналогичных в гитлеровских дулагах и шталагах, а если и отличались, то в худшую сторону.
Вот как описывает быт пленных красноармейцев представитель Польского общества Красного Креста Наталья Крейц-Вележиньская, посетившая конце 1920 года лагерь в Тухоле: «Это землянки, в которые входят по ступенькам, идущим вниз. По обе стороны расположены нары, на которых пленные спят. Отсутствуют сенники, солома, одеяла. Нет тепла из-за нерегулярной поставки топлива. Нехватка белья, одежды во всех отделениях. Трагичнее всего условия вновь прибывших, которых перевозят в неотапливаемых вагонах, без соответствующей одежды, холодные, голодные и уставшие… после такого путешествия многих из них отправляют в госпиталь, а более слабые умирают».
Аналогичные факты приводит и русская белоэмигрантская пресса: например, варшавская газета «Свобода», не стала скрывать своего возмущения откровенно антигуманным отношением польского правительства к красноармейцам, оказавшимся в его власти. По её оценкам смертность только в Тухоле составила 22 тыс. человек, а к местам содержания пленных в Польше на её страницах впервые был применён термин «лагерь смерти»: по иронии судьбы спустя пару десятилетий именно эта страна станет местом сосредоточения «учреждений» подобного рода.
Отвратительное снабжение и неприемлемое санитарное состояние и практически полное отсутствие медицинской помощи приводили к тому, что в лагерях для советских пленных вспыхивали массовые эпидемии. Зафиксировано также множество смертей от обморожений: у истощённого организма гангрена становится закономерным результатом.
Интересно и то, что принятые в сентябре 1920 года польским военным ведомством правила сортировки пленных предписывали выявлять большевиков и евреев: эти категории подлежали содержанию в самых худших условиях, либо уничтожению на месте. Так что Гитлер и его сообщники не были первопроходцами в своих злодеяниях: технология была отработана ещё до появления бесноватого ефрейтора на политическом горизонте.
Если в Польше много говорят о Катыни, Осташкове и Старобельске, то наша пресса почему-то не сильно часто вспоминает об ужасе концлагерей для русских людей в Стшалкове, Щипёрно и Тухоли. Невозможно представить, чтобы муниципалитет Смоленска принял решение об организации городской свалки на территории катынских захоронений: наоборот, они великолепно обустроены, как и место крушения польского президентского борта.
К сожалению, глубоко религиозная Польша не может похвастаться аналогичным отношением к памяти о пленных красноармейцах. В Тухоле на месте бывшего концлагеря ещё при коммунистическом режиме был построен цементный завод, а кладбище превращено в стихийный полигон по захоронению промышленных отходов и стоков.
Одностороннее посыпание головы пеплом за события в Катыни стали одним из шагов по капитуляции СССР, предпринятых режимом Горбачёва. Нашей задачей должно стать достижение ответного признания Польшей вины за антигуманное обращение с советскими военнопленными в 1920-21 годах: без взаимности вряд ли можно говорить и примирении и прощении.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
