Для украинской националистической историографии, начиная с ее формирования (кирилло-мефодиевцы, профессор В.Б. Антонович, профессор М.С. Грушевский и др.), характерна глубокая тенденциозность в освещении истории России. Особенно это ярко отражается на исторических сюжетах общих как для южных (считающихся украинскими историками своими), так и для северных регионов Российской Империи или СССР. Незалежной историографии свойственна своеобразная система мифологизации исторического процесса. Украинские историки в своем тенденциозном искажении русской истории идут по пути объявления «украинским» всего, что существует в современных границах государства Украина и противопоставления «европеизма» Украины и «азиатскости» России. Выдвигается целая концепция «Украины-Руси» как окраины Европы, сдерживавшей на протяжении всего своего существования восточный деспотизм, олицетворяемый кочевниками и их преемниками — русскими с их имперскими амбициями. Принадлежность к западноевропейскому суперэтносу определяется для них эволюцией «Украины на Запад»: имеется в виду Галицко-Волынское княжество и переход в дальнейшем под власть Литвы, Польши и Австрии. Украинская националистическая историография глубоко политизирована, ее основные постулаты обслуживают «украинскую национальную идею», которая, в свою очередь, как писал идеолог «украинского интегрального национализма» Дмитрий Донцов, построена «не на разуме, а на воле, на догме, на аксиоме, на бездоказательном порыве». Чтобы понять это своеобразие украинской националистической историографии, необходимо понимать эволюцию исторического развития южнорусских земель. Украинские историки позиционируют отделение украинцев от других восточных славян, одни в домонгольскую эпоху, другие — как результат установления монголо-татарского ига. Само монгольское нашествие действительно раскололо надвое древнерусскую цивилизацию, но раскол этот не был полным и необратимым. Скрепами русского единства оставались Православная вера и княжеский род Рюриковичей, который продолжал править и на Севере, и на Юге. На Севере древнерусские княжества XIII-XIV вв. боролись как с пришедшим завоевателем, так и друг с другом за лидерство в процессе объединения русских земель. В этой борьбе «на два фронта» в Северной, Владимиро-Суздальской Руси победило Великое княжество Московское, сумевшее отразить исламский натиск Золотой Орды, а затем и уничтожить в XVI столетии Казанское, Астраханское и Сибирское ханства. На Юге Рюриковичи самостоятельно княжили до второй половины XIV столетия. Южная Русь лишь со второй половины XIV столетия во многом утратила связь с северорусскими княжествами и попала под владычество Русско-литовского государства, где правили потомки литовского князя Гедимина, и которое после Люблинской унии 1569 г. было преобразовано в провинции Речи Посполитой. Экспансия папского католичества на Севере была остановлена победами Великого князя Александра Невского. В южнорусских землях же папская пропаганда, используя государственную мощь польского государства, добилась заключения Брестской унии 1596 года с несколькими архиереями предавшими Православие и русское имя в крае, и вела жестокую борьбу с Русской Православной Церковью. Политика католического прозелитизма и польская эксплуатация южнорусского населения привели к пробуждению русского национально-религиозного сознания в XVII столетии (Иов (Борецкий), Мелетий (Смотрицкий) и др.) и выразились в серии казацких восстаний, завершившихся с помощью военного вмешательства Московского государства присоединением большой части южнорусских земель во второй половине этого столетия. Процесс собирания земель продолжился и далее — уже Российской Империей. Но некоторые земли в силу недальновидности русской дипломатии остались вне русского государства: Галичина в 1772 г. отошла Австрии по первому разделу Польши, Буковина в 1774 г. после заключения Кючук-Кайнарджийского мира также попала во владения Австрии в награду за ее нейтралитет в Русско-турецкой войне 1768-1774 гг. Угорская Русь же еще ранее вошла в состав Австрии в 1526 г. как составная часть Венгрии, после разгрома венгров турками. Австрийское государство стало наследником русских земель и с немецкой педантичностью стало проводить политику денационализации русского населения, попавшего в их руки, с помощью все тех же поляков. Таким образом, политика Московских царей и Всероссийских Императоров по собиранию русских земель не была завершена, и часть русских людей продолжали находиться под духовной властью унии, с одной стороны, и под государственной властью Австро-Венгрии, с другой. Эта оторванная и в духовном, и в политическом плане часть общерусского населения и стала тем субстратом, в котором появилось украинство как исторический феномен. Начало южнорусского сепаратизма (из которого выросло украинство) лежит в немалой степени в той неудовлетворенности казацкой старшины унификацией малороссийских казацких полков в общерусскую административную структуру и в тех романтизированных воспоминаниях о прежних «вольностях» при казацких гетманах, действовавших совместно с поляками. Одним из первых исторических произведений, которые могут быть отнесены к нарождающимся попыткам обособить Малороссию от остальной России, является полемическое стихотворное сочинение «Разговор Великороссии с Малороссией» (1762), автором которого, скорее всего, был Дивович Семен Данилович, выгнанный из Санкт-Петербургского университета из-за конфликта с М.В. Ломоносовым. В тексте этого сочинения Малороссия рассказывает свою историю и перечисляет заслуги, оказанные ею русскому народу и государству, дающие ей право на некоторую автономию. Малороссию автор выводил от древних козаров (хазар) и утверждал, что она управлялась своими вождями. Подобных сочинений было еще несколько, но сами по себе воспоминания про «казацкую вольность» еще не могли дать жизнь настоящему украинофильскому движению. Первую революционную прививку «украинское возрождение» получило от поэтов-декабристов, воспевавших вольности казачества, вроде К.Ф. Рылеева. Его стихи о казаках пользовались не меньшей известностью в этой среде, чем поэзия Шевченко. После раздела Польши неудовлетворенность казацкой старшины получила в лице польской шляхты и католической церкви активных и богатых покровителей. В первой трети XIX столетия поляки получили в управление Виленский учебный округ (составленный из Виленской, Витебской, Гродненской, Минской, Могилевской, Киевской, Подольской и Волынской губерний). В учебных заведениях (католических и униатских) этого округа вплоть до Польского восстания 1830-1831 г. было воспитано целое поколение польских патриотов и украинофильствующих малороссов. Первоначально своеобразное украинофильство как движение зародилось в Уманском кружке польской молодежи — ученых и поэтов, — воспитанников Базилианского училища (Северин Гощинский, Богдан Залесский, Михаил Грабовский), которые считали себя украинцами, но, как чистокровные поляки, писали все-таки по-польски. Кружок после разгрома польского восстания в 1831 г. прекратил свое существование, но его идеи были подхвачены другими молодыми людьми, которые в Киеве, в 1840-х годах создали тайное общество — Кирилло-Мефодиевское братство. Они бредили древними вольностями запорожского казачества и мечтали о республиканском строе для каждого славянского народа со всеми демократическими свободами без исключения. Главными деятелями братства были Н.И. Гулак, Н.И. Костомаров, П.А. Кулиш (с детства находился под влиянием Грабовского) и Т.Г. Шевченко (бредил польской революционной поэзией). Братство было раскрыто русскими властями, и его деятели отбывали наказания до конца 1850-х годов, когда их возвратили из ссылки. Наследниками революционной деятельности «украинского движения» стала созданная в 70-80-х г. XIX в. так называемая «Старая Громада». Главными ее организаторами были историки приват-доценты университета М.П. Драгоманов (русский полтавец), В.Б. Антонович (поляк) и автор украинского гимна (по образцу польского «Ще не вмерла Украина» этнограф П.П. Чубинский (русский полтавец). Таково схематическое развитие украинского движения в пределах Российской Империи. На землях же, отошедших Австрии, до 1848 г. австрийское правительство признавало за прикарпатскими русскими (галичанами, буковинцами и угорцами) их русское происхождение и национальное единство с русскими Российской Империи. Но после похода русской армии 1848 г. в Венгрию австрийское правительство сделало крутой поворот в отношении австрийских русских. Австрийский губернатор Галиции граф Франц Стадион в 1848 г. обратил внимание Вены на опасность называть русскими галичан, после чего австрийские власти стали официально именовать русских галичан рутенами. Известны слова графа Стадиона, сказанные в том же году русской депутации: «Вы можете рассчитывать на поддержку правительства только в том случае, если захотите быть самостоятельным народом и откажетесь от национального единства с народом вне государства, именно в России, т.е. если захотите быть рутенами, не русскими. Вам не повредит, если примете новое название для того, чтобы отличаться от русских, живущих за пределами Австрии. Хотя вы примете новое название, но все-таки останетесь тем, чем вы были». Началось образование антирусской Руси. Усилилась борьба с русским литературным языком, с русскими книгами — распространение того и другого приравнивалось к государственной измене. Много русских патриотов было посажено в тюрьмы. И в противодействие им, под покровительством венского правительства, возникла «украинская» партия, расколовшая единство русских в Прикарпатье (Галиция, Буковина и Угорская Русь). Национальной доктриной этого своебразного «украинского Пьемонта» стала неприкрытая русофобия. «Если у нас идет речь об Украине, - писали галицкие украинофилы, - то мы должны оперировать одним словом — ненависть к ее врагам... Возрождение Украины — синоним ненависти к своей жене-московке, к своим детям кацапчатам, к своим братьям и сестрам кацапам, к своим отцу и матери кацапам. Любить Украину значит пожертвовать кацапской родней». В Австро-Венгрии стал разрабатываться из местных простонародных говоров искусственный язык. Все это было направлено на переориентацию Прикарпатских русских с Российской Империи на создание из галичан антирусской силы. Австро-венгерские власти стали применять на практике старый рецепт польского сепаратистского движения — «натравить русского на русского». Здесь уместно привести выдержку из завещания польского революционера генерала Мерошевского, которое звучит так: «Бросим огни и бомбы за Днепр и Дон, в самое сердце Руси; возбудим ссоры в самом русском народе, пусть он разрывает себя собственными ногтями. По мере того, как он ослабляется, мы крепнем и растем». В лице австро-венгерского правительства появился серьезный государственный заказчик на исправление русской истории, поиск в веках «украинцев» и изобретения им «достойного» языка общения. В это время на политическую сцену призывается один из главнейших идеологов украинства, историк Михаил Сергеевич Грушевский (1866-1934), выписанный австрийским правительством по рекомендации В.Б. Антоновича из Киева и приехавший в 1894 г. во Львов (тогда принадлежавший Австро-Венгрии). Грушевский преподавал в австрийских учебных заведениях «украинскую» историю и занимался реформированием и организацией украинского движения, созданием его исторической идеологии. До него в среде украинства велись лишь споры, каким именем заменить названия малоросс и Малороссия. Именно ему принадлежит «честь» поставления в нем всех точек над «i». Малороссы им были переименованы в украинцев, а Малороссия — в Украину, в значении имени собственного, а не нарицательного, как можно было бы употреблять эти слова. На совести Грушевского лежит также большой вклад в изобретение особого украинского языка: отказавшись от церковнославянских слов, он заменил их польскими (через польский язык он ввел много латинских, французских и немецких слов), но с соблюдением малорусского произношения. Этим языком (о котором А.Стороженко — его критик — говорил, что это польский язык, в котором польские звуки приспособлены к малорусскому выговору) написана Грушевским десятитомная «История Украины-Руси», пестрящая украинцами и украинскими князьями. Все деятели украинства, как и сам Грушевский, по своим политическим убеждениям были социалистами-революционерами и тесно сотрудничали с революционным движением. Приехав во Львов и заняв идеологически центральное положение, как профессор Львовского университета М.Грушевский соединил в себе две традиции южнорусского сепаратизма — униатскую австро-венгерскую и казацко-малороссийскую, выработав некую общую генеральную линию, и историческую, и политическую, дальнейшего развития украинства в целом. По данным русской контрразведки, «Грушевский, находясь во Львове, получал от австрийского правительства ежегодные денежные субсидии для издательства научным товариществом имени Шевченко книг и брошюр на малорусском языке, часть коих водворялась в Россию и распространялась из украинских книгоиздательств, находившихся в сношениях с Львовским издательством». В отношении построения схемы истории Украины профессор Львовского университета Грушевский стал настоящим реформатором. 10-томный труд «История Украины-Руси» и в названии отражает идеологическую установку. Считая слово «Русь» позаимствованным великорусским населением северных княжеств у украинцев после упадка их государственности — Киевской Руси, он оставляет его в названии. Наряду с этим он признает, что термин «Малая Русь» появляется в отношении Киевской и Галицко-Волынской земли в XIV веке (грамоты Константинопольского патриарха) и что в XII–XIII вв. слово «украйна» употреблялось в нарицательном смысле, в значении пограничья, окраины. Несмотря на это признание, он считает, что слова «украина», «украинный» становятся именами собственными для среднего Поднепровья уже с XVI в. На чем основано это утверждение — неизвестно. О реальном появлении, а не вымышленном, слов «украина», «украинный» откровенно пишет сам М.Грушевский: «Литературное возрождение XIX в. принимает название “украинского для обозначения... новой национальной жизни. Для того чтобы подчеркнуть связь новой украинской жизни с ее старыми традициями, это украинское имя употреблялось одно время в сложной форме “Украiна-Русь”, “украiньско-руський”: старое традиционное имя связывалось с новым термином украинского возрождения и движения. Но в последнее время всё шире употребляется и в украинской, и в других литературах простой термин “Украина”, “украинский” не только в применении к современной жизни, но и к прежним ее фазисам, и это название вытесняет постепенно все прочие. Для обозначения же всей совокупности восточнославянских групп, у филологов называемой обыкновенно “русскою”, приходится употреблять название восточнославянской, чтобы избежать путаницы “русского” в значении великорусского, “русского” в значении восточнославянского, и наконец “русского” в значении украинского (как оно еще и посейчас в полной силе остается в обиходе Галиции, Буковины и Угорской Руси). Эта путаница подает повод к постоянным неумышленным и умышленным недоразумениям, и это обстоятельство принудило украинское общество в последнее время твердо и решительно принять название “Украины”, “украинского”». На лицо явный волевой, самовольный акт «наречения» малорусов не историческим именем, а изобретенным политическим названием. Примерно так же коммунистическая партия XX в. взяла, и твердо, и решительно нарекла совокупность народов СССР термином — советский народ, ставя перед собою далеко идущие цели, формирование новой общности. Схема М.Грушевского противопоставляет Восток и Запад, Византию и Европу, Россию и Украину и поныне с незначительными вариациями преподается в украинских школах и высших учебных заведениях. Начало Украины видится Грушевскому и его школе украинских историков в далекой древности, в IV в., с появлением на территории сегодняшнего государства Украина племен антов. Их украинская историография считает прямыми потомками украинцев. В начале VII в. общность антов распадается, и остатки этих племен соединяются с руссами к началу XI столетия. Современные украинские учебники вторят М.Грушевскому, что «с конца IV в. и до VI в. н.э. предки славян расселились почти на всей территории нынешней Украины под названием “анты” (группа племен). Название “анты” в переводе с санскрита означало: люди, которые живут у края, украиняне... Государство антов просуществовало около трех столетий — от конца IV в. до начала VII в. Это было могущественное государство, которое можно считать праславянским предшественником последующего украинского государства — Киевской Руси». Создавшаяся русская государственность в Киевской Руси, имеет у украинских историков название — украинское государство «Украина-Русь», основой которого естественно является украинский народ под властью украинских князей. С XII в. складывается следующий центр украинской государственности — Галицко-Волынское княжество, которое постепенно подчиняется Литовскому, а затем после унии этого великого княжества с Польшей находится в Речи Посполитой. Особую гордость украинской государственности составляет так называемая «Христианская Казацкая Республика» в Запорожской Сечи, преобразовавшаяся позднее в другой этап этническо-украинской державности — Гетманщину (XVII в.). Мифическо-эпические сказания об этом времени сложили в среде украинских историков воззрение на это время как на «золотой век», к идеалу которого стремились все попытки построения самостийных держав в XX столетии на территории Малороссии. Наряду с М.Грушевским, в начале XX века появился и вошел в политику другой «апостол» и творец «украинства» — Дмитрий Иванович Донцов (1883–1973). Направление Д.Донцова, было более радикальным, ставшим неким новым этапом историософии украинства. В отличие от Грушевского — историка, Донцов был больше идеолог, или, как его называли, «батька украiнського нацiоналiзму», теоретическим наследием которого жили националисты ОУН (типа С.Бандеры) и «дышут» сегодняшние незалежные историки. Он считал Украину типичным образцом западноевропейских стран, полностью чуждой византийско-татарской Московии, бывшей, по его мнению, деспотической монархией, в отличие от глубоко проникнутой аристократическо-республиканскими тенденциями Украины. Во многом идеи Донцова были продуктом переработанных в украинском стиле философии немецкого национал-социализма и «консервативной революции». Так он развивает идеи о врожденной кастовости населения, существовании в украинском народе — «аристократии», сплоченной вроде духовно-рыцарского Ордена, о внутринациональных расовых типах, которые могут быть сведены в две группы. В первую группу входят типы: «нордийский» (государственно-творческий), «понтийский» (атаманский) и «динарский» (воин-хлебороб), которые можно назвать «рыцарским» типом. Во вторую же группу попадают «остийцы» или, как он их иначе называет, Санчо Пансы. По его мнению, «остийцы» – преобладающий тип в украинской нации, и они олицетворяют все те качества «безыдейности» и «неаристократичности», которые необходимо умертвить в будущей «украинской нации». Будучи весьма откровенным автором, он пишет: «Чтобы страна наша и мы жили, – Панса должен умереть». В этих взглядах отразилось существующее и до сегодня разделение Украины на православный Восток и на католически-униатский Запад. Будучи безусловным русофобом, Донцов еще во время Первой мировой войны видел перед Германией и Австро-Венгрией прекрасное и величавое, как он выражался, задание всемирно-исторического значения — сломать мощь России, что не удавалось до той поры лучшим европейским полководцам Европы Карлу XII и Наполеону I. А затем он считал, что будет «вырезана из тела современной российской Империи» – государство Украина, которое будет участвовать в «каждой политической комбинации, острие которой будет направлено против России». Особо надо отметить, что о рождении государства Украина в XX столетии заявлялось трижды — в 1917, в 1941 и в 1991 г. Для нас это были годы революции и потери национальной самостоятельности в 1917; годы немецкого нашествия и смертельной борьбы в 1941; время раскола и федерализации страны в 1991. Всякий раз, когда нам было трудно, украинский сепаратизм поднимал свою голову на малороссийской земле с требованием расчленения единого русского тела. «Как комета, - писал «iдеолог розбрату» Д.Донцов, — появляется, как правило, украинский вопрос на политическом небе Европы, каждый раз, когда для России наступает критический момент». Несмотря на огромные усилия в XX столетии, на территории УССР и вплоть до сегодняшнего дня создать путем политики государственной украинизации южнорусского населения единую украинскую нацию не удалось, самоопределения Крыма, Донецка и Луганска, и выступления за федерацию по всей Новороссии тому лучшие доказательства. Для украинской историографии характерно постоянное «печалование» о том, что украинская нация все никак не может окончательно сложиться. Еще М.Грушевский писал, что: «украинство в России должно выйти из рамок этнографической народности, стать политическим и экономическим фактором, приняться за организацию украинской общественности как нации». Он же горячо призывал: «Нужно желать быть нацией, необходимо работать в этом направлении, посвятить все силы, двинуть все общественные средства, чтобы переработать потенциальную энергию этнографического существования в динамику национального развития. Этнографическая обособленность — это статистика, национальная жизнь — продукт воли, динамической энергии народа. Необходимо для этого желать, необходимо работать, необходимо дерзать». И украинские деятели «дерзали» весь XX в., пытаясь обособить малорусское население и развить его этнографические особенности. М.Грушевскому в 1905 г. вторил другой известный деятель «украинства» — Иван Франко: «Перед украинской интеллигенцией открывается… огромная действенная задача — создать из громадной этнической массы украинского народа украинскую нацию, цельный культурный организм, способный к самостоятельной культурной и политической жизни». Эту мысль украинские деятели повторяют до сих пор. Создание же единой нации украинцев потерпело оглушительное фиаско в 2014 году.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках