Референдум, который состоялся 16 апреля в Турции, принёс Эрдогану именно те результаты, на которые он расчитывал. Официальные итоги свидетельствуют, что большинство (хотя и не абсолютное, всего 51%) сказало «да» внесению изменений в конституцию. Предложенные поправки не просто значительны, по сути они коренным меняют структуру всего турецкого государства, взламывая те принципы, на которые опиралась страна в течение многих десятилетий.
Теперь в Турции официально есть лишь одна значимая фигура — президент. Премьер-министров больше не будет, как не будет и политиков, имеющих какое бы то ни было отношении к армии. Военные — действующие и отставные — отныне не имеет права избираться, кроме того ликвидируется институт военных судов, а главнокомандующим становится президент. Он же назначает министров, вводит чрезвычайное положение и распускает парламент. А еще обладает абсолютной неприкосновенностью.
Кроме того, благодаря изменением в системе и продолжительности президентских сроков, Эрдоган сможет оставаться у власти до 2029 года. По большому счету он итак обладает всеми этими полномочиями. Разница лишь в том, что теперь мы имеем их юридическое закрепление, которым в будущем сможет пользоваться его преемник.
Насколько легитимными являются итоги голосования, сказать сложно. Несмотря на заявления оппозиции (естественные для любой страны), мы не имеем права голословно обвинять Эрдогана в том, что осуществлялись массовые вбросы и фальсификации. Одновременно с этим мы определенно можем говорить о том, что честным этот референдум точно не назовёшь.
Агитационная кампания шла одновременно с разгромом армии, арестом курдских депутатов и ликвидацией независимых СМИ, причем ликвидацией очень жесткой, в рамках которой несговорчимым журналистам предлагался простой выбор — увольнение или тюрьма. Этому сопутствовали и масштабные социальные меры, такие как временное освобождение от налогов и кратное увеличение премий для чиновников на местах.
И всё равно целый ряд регионов проголосовал «против». Прежде всего, это крупнейшие города — Стамбул, Анкара, Измир, средиземноморское побережье, Восточная Фракия и курдский юго-восток. Что касается голосов «за», то их сосредоточением стала сельская глубинка с её традиционной консервативностью и значительным влиянием религиозных авторитетов.
Иными словами, Эрдогана поддержали либо интегрированные в номенклатуру чиновники и те, кто от них зависит, либо те, для кого все реформы XX столетия были явлением, которое на бытовом уровне не изменило ни мировоззрения, ни образа жизни. Этим людям не нужен парламент и всевидящее армейское око, которому Ататюрк когда-то поручил надзор над секулярностью и законностью в республике.
Им нужен экономический рост и сохранение исламских порядков, а в рамках этой модели кемализм с его циклической нестабильностью и разрушением регилиозных основ — это скорее зло, поэтому нет ничего удивительного в поддержке, оказываемой Эрдогану, который последовательно отменяет достижения 20-х и 30-х годов, хотя и прибегает к авторитету отца-основателя, когда того требует ситуация.
Разумеется, самое главное во всём этом — последствия, которые могут сказаться в том числе и на отношениях с нашей страной. Хотя Эрдоган итак сосредоточил в своих руках все полномочия, какие только возможны, их официальная фиксация не может не придать его политике мощный энергетический импульс, который мы уже наблюдаем в виде реакции на результаты голосования.
Чуть ли не первое, что заявил Эрдоган — это то, что в самом ближайшем будущем Турцию может ждать еще один референдум, в котором будет лишь один вопрос — следует ли вернуть смертную казнь. Очевидно, для участников недавнего путча. Таким образом, диктатура будет укрепляться и дальше, в том числе на низовом и неформальном уровнях, а значит будет возрастать и риск тех или иных авантюр, либо связанных с «окончательным решением» курдского вопроса, либо направленных на внешнюю экспансию.
Два основных направления — Ирак и Сирия. И там, и там в течение последнего года Анкара столкнулась с целом рядом серьёзных проблем. Так, в отношении Ирака еще не так давно циркулировали слухи о потенциальной оккупации Мосула и Киркука турецкой армией. По-видимому, рассматривался вариант, при котором Исламское Государство не только выдерживает штурм, но и переходит в наступление, что становится идеальным предлогом. Однако, несмотря на прошлогодние прогнозы, ясно, что никакого отката назад не последует, и в самое ближайшее время Мосул полностью освобождён.
Что же касается Сирии, то ограниченная турецкая операция явно не добилась тех результатов, на которые она были нацелена. В совокупности с возвращением Алеппо под юрисдикцию Дамаска и целом рядом договоренностей между центральным правительством и курдскими кантонами, Анкара имеет очень сложную ситуацию, которая в случае своего естественного развития (в отсутствие полноценной интервенции) грозит Анкаре полным крахом её политики на данном направлении.
Поэтому на короткой дистанции действительно есть все основания опасаться серьёзных и плохо прогнозируемых шагов, в том числе угрожающих российским интересам. Учитывая агрессивную политику Вашингтона и те слухи, которые касаются возможного соглашения между Эрдоганом и Трампом, в самом ближайшем будущем это действительно может привести к очень опасным результатам.
Другое дело, что в отдаленной перспективе результаты рискуют оказаться плачевными уже для самой Турции. Единоличная власть, основанная на зачистке традиционной системы сдержек и противовесов, может быть эффективна лишь в моноэтническом государстве с четко выверенной системой наследования. Диктатура вне рамок монархии, построенная в многонациональной стране, несёт колоссальные риски, и нельзя исключать, что, в конечном счете, ликвидация кемализма закончится крахом самой республики. Но это будет потом.
Теперь в Турции официально есть лишь одна значимая фигура — президент. Премьер-министров больше не будет, как не будет и политиков, имеющих какое бы то ни было отношении к армии. Военные — действующие и отставные — отныне не имеет права избираться, кроме того ликвидируется институт военных судов, а главнокомандующим становится президент. Он же назначает министров, вводит чрезвычайное положение и распускает парламент. А еще обладает абсолютной неприкосновенностью.
Кроме того, благодаря изменением в системе и продолжительности президентских сроков, Эрдоган сможет оставаться у власти до 2029 года. По большому счету он итак обладает всеми этими полномочиями. Разница лишь в том, что теперь мы имеем их юридическое закрепление, которым в будущем сможет пользоваться его преемник.
Насколько легитимными являются итоги голосования, сказать сложно. Несмотря на заявления оппозиции (естественные для любой страны), мы не имеем права голословно обвинять Эрдогана в том, что осуществлялись массовые вбросы и фальсификации. Одновременно с этим мы определенно можем говорить о том, что честным этот референдум точно не назовёшь.
Агитационная кампания шла одновременно с разгромом армии, арестом курдских депутатов и ликвидацией независимых СМИ, причем ликвидацией очень жесткой, в рамках которой несговорчимым журналистам предлагался простой выбор — увольнение или тюрьма. Этому сопутствовали и масштабные социальные меры, такие как временное освобождение от налогов и кратное увеличение премий для чиновников на местах.
И всё равно целый ряд регионов проголосовал «против». Прежде всего, это крупнейшие города — Стамбул, Анкара, Измир, средиземноморское побережье, Восточная Фракия и курдский юго-восток. Что касается голосов «за», то их сосредоточением стала сельская глубинка с её традиционной консервативностью и значительным влиянием религиозных авторитетов.
Иными словами, Эрдогана поддержали либо интегрированные в номенклатуру чиновники и те, кто от них зависит, либо те, для кого все реформы XX столетия были явлением, которое на бытовом уровне не изменило ни мировоззрения, ни образа жизни. Этим людям не нужен парламент и всевидящее армейское око, которому Ататюрк когда-то поручил надзор над секулярностью и законностью в республике.
Им нужен экономический рост и сохранение исламских порядков, а в рамках этой модели кемализм с его циклической нестабильностью и разрушением регилиозных основ — это скорее зло, поэтому нет ничего удивительного в поддержке, оказываемой Эрдогану, который последовательно отменяет достижения 20-х и 30-х годов, хотя и прибегает к авторитету отца-основателя, когда того требует ситуация.
Разумеется, самое главное во всём этом — последствия, которые могут сказаться в том числе и на отношениях с нашей страной. Хотя Эрдоган итак сосредоточил в своих руках все полномочия, какие только возможны, их официальная фиксация не может не придать его политике мощный энергетический импульс, который мы уже наблюдаем в виде реакции на результаты голосования.
Чуть ли не первое, что заявил Эрдоган — это то, что в самом ближайшем будущем Турцию может ждать еще один референдум, в котором будет лишь один вопрос — следует ли вернуть смертную казнь. Очевидно, для участников недавнего путча. Таким образом, диктатура будет укрепляться и дальше, в том числе на низовом и неформальном уровнях, а значит будет возрастать и риск тех или иных авантюр, либо связанных с «окончательным решением» курдского вопроса, либо направленных на внешнюю экспансию.
Два основных направления — Ирак и Сирия. И там, и там в течение последнего года Анкара столкнулась с целом рядом серьёзных проблем. Так, в отношении Ирака еще не так давно циркулировали слухи о потенциальной оккупации Мосула и Киркука турецкой армией. По-видимому, рассматривался вариант, при котором Исламское Государство не только выдерживает штурм, но и переходит в наступление, что становится идеальным предлогом. Однако, несмотря на прошлогодние прогнозы, ясно, что никакого отката назад не последует, и в самое ближайшее время Мосул полностью освобождён.
Что же касается Сирии, то ограниченная турецкая операция явно не добилась тех результатов, на которые она были нацелена. В совокупности с возвращением Алеппо под юрисдикцию Дамаска и целом рядом договоренностей между центральным правительством и курдскими кантонами, Анкара имеет очень сложную ситуацию, которая в случае своего естественного развития (в отсутствие полноценной интервенции) грозит Анкаре полным крахом её политики на данном направлении.
Поэтому на короткой дистанции действительно есть все основания опасаться серьёзных и плохо прогнозируемых шагов, в том числе угрожающих российским интересам. Учитывая агрессивную политику Вашингтона и те слухи, которые касаются возможного соглашения между Эрдоганом и Трампом, в самом ближайшем будущем это действительно может привести к очень опасным результатам.
Другое дело, что в отдаленной перспективе результаты рискуют оказаться плачевными уже для самой Турции. Единоличная власть, основанная на зачистке традиционной системы сдержек и противовесов, может быть эффективна лишь в моноэтническом государстве с четко выверенной системой наследования. Диктатура вне рамок монархии, построенная в многонациональной стране, несёт колоссальные риски, и нельзя исключать, что, в конечном счете, ликвидация кемализма закончится крахом самой республики. Но это будет потом.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
