Предисловие
Для некоторых наших священников в признании или непризнании екатеринбургских останков царскими никакой проблемы не существует. Давно мол доказано, что останки царские, и проблема только в одном — в «упрямстве» Церкви, от какового термина клирик удержится. Это просвещенные иереи. Один из них — професссор духовной академии, читающий курс истории Церкви. Другой — помоложе, член синодальной комиссии по канонизации святых, также с серьезной гуманитарной основой, несмотря на которую он выступал на позапрошлых Рождественских чтениях в Москве с подробнейшим докладом сугубо естественно-научного характера, посвященным генетической идентификации останков. Нетрудно было догадаться, этот доклад оказался дальним «закидыванием удочки». Но статья говорит не о таких священниках.
Речь пойдет о духовенстве, почитающем Царскую Семью, серьезно относящемся к судьбоносным вопросам, связанным с подвигом Царской Семьи, разделяющем скорбь многих православных о недостатке внимания в нашем православном народе к этому подвигу и при этом сознательно занявшем выжидательную позицию в вопросе об останках, и даже в определенную сторону выжидательную — в сторону признания. Возникают вопросы: «А вы что хотите? Осудить их за это? Откуда вы взяли про «определенную сторону»? Они поступают как послушные чада Церкви: как Церковь решит вопрос, так и станут считать, примут сердцем это решение — что же в этом плохого?»
Мирянину писать о духовенстве очень уж неполезно, и я берусь за дело, меня самого смущающее, но не для того, чтоб осудить или укорить, или призвать, но из-за некоторой глубокой сердечной задетости. Я сказал бы, что не могу молчать, если б это выражение не было затерто Толстым. Я не осуждаю, а недоумеваю! И если вижу объяснение своему недоумению, то весьма и весьма сокрушаюсь в связи с найденным объяснением.
У статьи, предлагаемой вниманию читателя, есть повод — это недавняя публикация прот. Александра Шаргунова, ревностного почитателя Царственных мучеников на портале РНЛ. Мы начнем с того, что обратимся к этой публикации, затем рассмотрим кратко вопрос об идентификации екатеринбургских останков, а затем поговорим еще об одном священнике, имя которого я называть не стану.
Что же сказал священник?
Краткая заметка отца Александра, названная «О мощах Царственных страстотерпцев»,опубликована 20 июля с.г. и имеет подзаголовок: «Ответ на письмо читателя о екатеринбургских останках». Письмо читателя, считающего критиков подлинности «царской могилы» «ревнителями не по разуму», сводится к следующему предложению в виде вопроса: «Может быть, новой комиссии не следует настаивать на своем во избежание ненужного разделения Церкви?».
Что ответил отец Александр? Самое начало его ответа так значимо, что стоит привести его без сокращений: «Определение, являются ли эти останки подлинными- совсем не второстепенный вопрос. Святая Церковь свидетельствует, каким дивным чудом могут быть мощи умершего человека, мощи святого. Через них действует сила Христова Воскресения. Поколения русских людей втечение веков воспитывались на благоговейном почитании мощей святых, всегда связанном с рассказами оподвигах святых подвижников и мучеников. Жития святых и святыни были основанием народной нравственности и культуры. Иодной из характерных особенностей русского православия всегда было паломничество к святым местам. Эти традиции живы и доныне. А когда мощи святых, таких, как, например, мученики Антоний, Иоанн и Евстафий Виленские или святой Феодосий Тотемский, или Иоасаф Белгородский были выставлены после революции в московских музеях, многие верующие приходили, чтобы поклониться им, а некоторые священники даже совершали перед ними молебны».
Далее отец Александр очень подробно и выразительно напоминает об имевших место при советской власти надругательствах над святыми мощами и оправдывает памятью об этих надругательствах народное недоверие к захоронению 1998 года, давая той акции резко-негативную оценку: «Создавая видимость восстановления исторической справедливости, эти люди пытались воспрепятствовать прославлению царя или, если оно все-таки состоится, сделать его чисто декоративным. Раньше враги Церкви старались уничтожить святыню физически, чтобы ее просто не было, а теперь главная их забота отом, чтобы соль потеряла свою силу».
Глубокую мысль отца Александра было бы весьма естественно продолжить, применяя к современному витку признания останков царскими. «Смотрите, на эти черепа, смотрите, смотрите, как уверенно мы оперируем с ними! Неученые, поверьте именитым ученым!» — разве, по сути, это не кощунство? Разве здесь не видно десакрализации Царственных мучеников?
Но нет, священник продолжает иначе, он без перехода, довольно неожиданно пишет: «Святитель Иоанн Златоуст говорит, что нагие кости святых угодников дороже всех сокровищ мира. И мы можем сказать, что мощи святых царственных страстотерпцев могут оказаться дороже всего золота, всех алмазов, всех утраченных богатств России, опираясь на которые она надеялась возродиться».
Так заканчивается публикация отца Александра Шаргунова. И нельзя не заметить, что пара слов «могут оказаться» — не окажутся, а только могут — совершенно заслоняются мыслью о драгоценности возможного обретения: «дороже всего золота, всех алмазов, всех утраченных богатств России» (так и слышишь волны интонации отца Александра). Стоит только дождаться научной идентификации, и мы обретем величайшее сокровище… А если вернуться к названию заметки и воспринимать его как утверждение (не «О предполагаемых мощах Царственных страстотерпцев», но всё уже ясно: «О мощах Царственных страстотерпцев»), то и обрели уже!
Как же быть с тем, что — столь справедливо — сказано в начале заметки? Или в данном случае народное почитание не требуется? Почему же?! Сам отец Александр не согласился бы с этим. Но тогда с какого же момента оно начнется? В течение 27 лет с обретения останков на Поросенковом Логу не было отмечено ни одного благодатного свидетельства в пользу их святости (Анатолий Степанов, правда, объяснил недавно, почему: потому что Екатерининский придел в Петропавловском соборе закрыт), а теперь они могут оказаться величайшим сокровищем? В истории Церкви это был бы первый пример, но не святости мощей, «научно доказанной», а навязывания церковному народу святыни, святыней не являющейся.
И кто уже участвует в этом навязывании? Один из самых уважаемых московских священников, душу положивший в 1990-е годы ради признания Царской Семьи святыми мучениками, оказавший ревностное сопротивление признанию останков в 1998 г.
Дата публикации впечатляет — 20 июля. Оставим в стороне официальное заявление о признании останков царскими, прозвучавшее в Царские дни, после которого появилась публикация отца Александра. Нас интересует другое «после». Казалось бы, прот. Александр Шаргунов, по своему глубокому и давнему небезразличию к Царственным мученикам, должен был бы следить за полемикой вокруг останков. И должен был бы заметить, что с середины мая прекратились публикации в пользу признания останков царскими. И что не было опубликовано вообще ни одного возражения на независимые исследования стоматолога Э.Г. Агаджаняна и историка А.А. Оболенского, однозначно свидетельствующие о невозможности столь желаемого кем-то признания. А надо сказать, что с конца ноября 2017 года и до летних месяцев 2018 года появился целый ряд соответствующих публикаций указанных авторов, как в церковной, так и в светской печати. Будем, однако, справедливыми. Одно возражение было опубликовано, оно и сейчас повторяется: «Кто вы такие?»
Не Царские это зубы
С давних пор, и это всем известно, стоматологическая экспертиза, при условии достаточной ее обстоятельности, ценится в криминалистике не меньше, чем отпечатки пальцев. Если «да», то «да», если «нет», то «нет». К сожалению, в распоряжении ученых нет стоматологических карт Царской Семьи, такие карты в начале ХХ века не велись. Но есть множество других документов (относящихся к оплате зубоврачебной помощи, дневниковых записей и пр.), позволяющих вместе с профессиональными наблюдениями стоматологического плана, делать определенные заключения. Однако скажем вначале, кто такие дантист и историк, образовавшие уникальное содружество.
Эмиль Гургенович Агаджанян (1966 г.р.) — врач-стоматолог-ортопед, генеральный директор Российского стоматологического портала, генеральный директор «Клиники Доброго Стоматолога» СПб, член правления Стоматологической ассоциации Санкт-Петербурга, член европейской и американской стоматологических ассоциаций, автор множества изобретений, отличник стоматологии 1 степени, автор книг, научных и публицистических работ.
Алексей Анатольевич Оболенский (1970 г.р.) – историк, литератор, краевед, автор двух монографий и более трехсот статей, член Союза журналистов России член Союза писателей России, проработавший долгие годы главным редактором ряда светских и церковных изданий.
Не смущаясь необходимостью иметь дело с научной терминологией, дотошный читатель может познакомиться с комплексом статей
Агаджаняна и Оболенского на сайте «ЦАРСКАЯ ПРАВДА. Исследование судьбы Императора Николая II и его семьи».Подчеркнем, что все наблюдения стоматологического характера основаны на материалах официальных экспертиз, опубликованных в 1990-е годы (публикации указаны на упомянутом сайте). Здесь мы ограничимся несколькими разрозненными фактами, на наш взгляд, весьма выразительными, из двух разных статей.
Долгие годы обладатель черепа № 4 не получал крайне необходимой ему зубоврачебной помощи, что никак не могло относиться к Николаю II - см. внятную публикацию А.А.Оболенского «Что делал Император Николай II у зубных врачей?»
Однако два зуба черепа № 4 были удалены за 2-3 месяца до смерти, причем удаление одного из них должно было быть связано с остеомиелитом, который не мог не давать в течение долгого времени и сильных болей, и больших проблем, в частности, хронической интоксикации с соответствующими симптомами, вялостью, апатией, бледностью кожных покровов и т.д. Ничего похожего на подобные симптомы нельзя выявить в дневниках Государя и Государыни. А последний раз, когда ему была оказана зубоврачебная помощь, приходился на дату, отстоящую от даты смерти в 4, 5 месяца, причем об удалении доставлявшего долгие мучения зуба речь не шла.
Обладательница черепа № 7 также долгие годы до смерти не получала
необходимой зубоврачебной помощи. В то же время известно, что зубной врач С.С. Кострицкий очень успешно избавил Императрицу от сильных зубных болей и основательно вылечил ей зубы за 8 месяцев до смерти, так что после его отъезда из Тобольска Государыня не обращалась больше к зубному врачу, хотя могла это сделать. К тому же и Государя, и Государыню в последние несколько лет их жизни лечил один и тот же врач Кострицкий, а уровни лечения зубов черепа № 4 и черепа № 7 сишком сильно разнятся.
лейб-стоматолог С.С. Кострицкий
Отметим один лишь факт. Достоверно известно, что великая Княжна Татьяна Николаевна обращалась за помощью к стоматологу 2 раза в жизни, в 1915 году и в 1916 году. В.К.Татьяне приписывается череп № 6. Но если бы это было действительно так, то за два посещения С.С. Кострицкий должен был бы поставить девушке... 23 пломбы!
Великая Княжна Татьяна Николаевна
Скажем, наконец, что количество вопросов, обращенных к современному следствию в результате независимой стоматологической экспертизы — более двух десятков. Ответ не получен.
Тема данной статьи не является ни естественно-научной, ни исторической, ее задача — выразить опасения мирянина по поводу установок наших пастырей. Обзор научных исследований, не позволяющих признать останки подлинными, содержится в нашей с Ю.А. Григорьевым статье «Останки не царские». В рассмотренном же только что пункте мне хотелось показать на примере, что при некотором (и даже не очень большом) внимании к проблеме останков беспристрастный разумный человек приходит к самостоятельному однозначному выводу: они не имеют отношения к Царской Семье.
Мощи или гвозди?
Странность названия станет вскоре понятной. Я предполагаю рассказать о священнике, с которым в течение ряда лет находился в самых уважительных и дружеских отношениях и отношения с которым были прерваны, когда он обнаружил свою лояльность к признанию останков царскими. Ну и что, мне скажут, имеет право. А кто же с этим спорит? Назовем священника отец И.
Дело в том, что в данном вопросе я «слишком много знал» касательно отца И. В течении весны 2015 года мною была написана небольшая книга, оставшаяся неопубликованной: «Великая фальшивка ХХ века» — читатель понимает, о какой фальшивке в ней говорится. Отцу И. книга очень понравилась — несмотря на ее обстоятельность, он не «составил о ней представление», а всю прочитал. Той же весной отец И. ходатайствовал об этой книге перед издательством, где к его мнению вполне прислушивались. Главным редактором, однако, дело было «замотано», книга не вышла, а летом того года была образована Правительственная комиссия по захоронению «останков Цесаревича и Великой Княжны Марии Николаевны», и возникшее в связи с этим напряжение разрешилось осенью созданием Церковной комиссии по исследованию «екатеринбургских останков», а также назначением нового следствия. В.Н. Соловьев оказался отстранен, и моя книга потеряла актуальность, ибо во многом была «антисоловьевской» . Время шло, о деятельности новой комиссии и нового следствия ничего не публиковалось, как вдруг, в марте 2017 г. владыка Тихон (Шевкунов) выступил с памятным докладом на конференции в Сологубовке, тем и прославившейся. Всё стало ясно: знаменитое «даже», сказанное владыкой Тихоном осенью 2015 года: «Мы рассматриваем все версии, даже официальную», очевидно, трансформировалось в «только». А для людей, живших многие годы при советской власти и умевших читать между строками, замечать те или другие ньюансы и т.п., эта ясность была уже стопроцентной: останки признаны царскими, теперь это будут «проталкивать». Я пришел поговорить с отцом И. «Знаете, Андрей, - сказал он мне, - я держусь в этом вопросе отсутствия какой-либо предустановки». Увы, в его словах можно было сразу услышать совершенно определенную «предустановку»: я как начальство. А начальство поворачивалось, как могло показаться, в сторону признания. И тут наше дружество сыграло злую шутку со священником. Самым доверительным образом он сказал мне то, что, если б немного подумал, счел бы говорить неосторожным: «Понимаете, главное — в нашем почитании Царственных мучеников, а что там захоронят, неважно. Да Вы и представить себе не могли бы, что порою лежит в мощевиках! Гвозди какие-то...». Тогда я, хоть и не принял предложенного соображения, но сравнил его для себя с почитанием святых икон: главное восходить к первообразу. Но с течением времени, возвращаясь к той (последней) нашей беседе, все с большим и большим не отвращением даже, а содроганием вспоминаю то, как отец И. оправдывал признание лжемощей мощами. Зная — оправдывал! Почему? Увы, с уверенностью скажу, он не стал бы этого делать, если б не продумал и не прочувствовал, исходя из собственной информации, «расстановку сил» вокруг вопроса. И это тревожно.
Послесловие
Православная Церковь живет в государстве по принципу икономии. Понятно, что в реальной жизни этот принцип чреват издержками. Но даже если думать о нем, какое имеет он отношение к проблеме «екатеринбругских останков»?! Какими последствиями грозит для жизни Церкви то, что она так и не признает останки царскими? «Дядя», которому хочется признания, будет недоволен? Почему священники согласуют свои взгляды с неизвестным всесильным «дядей», а не с собственной совестью и Христом? Потому что здесь «чисто научный вопрос», не затрагивающий вопросов веры? Можно так лукаво считать и именно так, конечно же, лукаво и считается. Священники, настраивающие себя на признание, не удосуживаются выработать свой собственный взгляд на останки и сознательно не вникают в имевшую место дискуссию. Я хорошо представляю, с какой лицемерной веселостью отмахивается отец И. от возможного вовлечения в разговор об останках: «Ах! Все эти споры, споры…». Почему бы тогда и архиерею не отмахнуться? Один отмахнется, другой отмахнется, «дядя», так или иначе, о себе напомнит — почему бы и не признать? тем более в порядке «икономии». А Патриаршим требованием открытости, честности и стремления к истине в вопросе об останках можно и пренебречь.
«Царство Божие подобно закваске» (Мф.13.33) — кому ж, как не духовенству, ревновать о «вскисании» оной? Есть, однако, и другие «закваски», беречься которых заповедал Господь. И если чайная ложка одной из них примешивается к закваске Христовой, то не отравляет ли все, что вскисло?
Случается, я бываю в храме, где служит отец И. Он, несомненно, выдающийся проповедник — глубокий, трезвый, содержательный, порой весьма яркий, я по-прежнему отдаю ему должное. Но прерванность отношений дает себя знать. Когда я слышу его слова о том, что перед каким бы выбором мы ни оказались поставленными, мы должны сердцем выбрать Христа, я не могу не думать того, что думаю.
Патриарх Алексий II
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
