Недавно один известный европейский депутат высказался в интервью, что политика — это нечто, сродное бизнесу. И ничего не случилось. Хрустальный свод небес не упал на землю, реки не потекли вспять, а Чермное море не окрасилось кровью от таких слов, не бывавших со времен короля Артура и рыцарей «Круглого стола».
Вообще-то, «Круглый стол» и был тогдашней средневековой думой. И мне бы искренне хотелось, чтобы современные парламентарии следовали примеру своих предшественников — разъезжали по странам в сияющих доспехах, защищали слабых и невинных, карали злодеев, сражались на турнирах за руку прекрасной дамы и привозили в свой Камелот-парламент редкие артефакты: посох Мерлина, зуб дракона или, скажем, отрубленный хвост беса.
Но после высказывания представителя законодательной власти иллюзии рассеялись. И стало понятно, что к «Новому Камелоту» вряд ли подскачет Дон Кихот на Росинанте, скорее на стоянке развернется «черный бумер», и девственница не введет в зал заседаний плененного белого единорога. Времена изменились. И вместо Меча-в-камне там имеется Мяч-в-камне. А что? Футбол — это тоже уже не спорт, но бизнес, суровый и дикий, где добыча доходов и сокращение расходов играют далеко не последнюю роль.
Если кто-то полагает, что автор смеется или ерничает, то он глубоко заблуждается. Слова депутата свидетельствуют о том, что власть на всей нашей планете больна и причем тяжело. Даже борьба за власть (политика) сведена к экономическим отношениям. В обществе господствует денежный фетишизм. И место в нем Дон Кихотам нет. Зато вполне уместен пушкинский covetous Knight:
«Тут есть дублон старинный.... вот он. Нынче
Вдова мне отдала его, но прежде
С тремя детьми полдня перед окном
Она стояла на коленях воя.
Шел дождь, и перестал, и вновь пошел,
Притворщица не трогалась; я мог бы
Ее прогнать, но что-то мне шептало,
Что мужнин долг она мне принесла
И не захочет завтра быть в тюрьме.
А этот? этот мне принес Тибо –
Где было взять ему, ленивцу, плуту?
Украл, конечно; или, может быть,
Там на большой дороге, ночью, в роще...»
Денежный фетишизм вкупе с денежным мышлением (по Ю.Д. Давыдову), а не просто наивное преклонение перед деньгами, постепенно разрушает любую цивилизацию. В принципе он сам есть признак общества, деградирующего и распадающегося. Власть же в данном случае двигается от Калигулы (12-41 гг.), вводящего коня в Сенат, до торгов императорским титулом на своеобразном аукционе, который устроили преторианцы (гвардия того времени) после убийства Пертинакса в 193 году. Кстати, его преемник Дидий Юлиан, прикупивший титул и не сумевший окончательно расплатиться с преторианцами, так же был ими умерщвлен.
Дион Кассий сообщает в своей «Римской истории»: «Сенат же в полном составе продолжал, как и прежде, самостоятельно выносить решения, принимал посольства и глашатаев от общин и царей, а народ и плебс собирались для выборов должностных лиц, но при этом ничего не делалось против желания Цезаря. Ведь именно он в одних случаях отбирал кандидатов и продвигал их на должность, а в других, следуя древнему обычаю, – вверял их судьбу сборищу народа и заботился о том, чтобы не были избраны лица неспособные и чтобы на итоги выборов не влияли ни обхаживание, ни подкуп избирателей».
Фактически, так происходит во всей европейской цивилизации и ныне. А Россия ведь тесно связана с ней. И закономерно проявится итог. Всем еще придется пережить и Калигулу, и Нерона, и Пертинакса. И пройти через ряд кризисов. Временный порядок при Цезаре Октавиане Августе сменился при его наследниках деградацией. Денежный фетишизм заел. А разве не то мы наблюдаем от Лиссабона и до Чукотки?
Правда, потом Римская империя восстановила свою нормальную жизнь, но на это потребовалось около 200 лет. А позже и перенос столицы из Рима в Константинополь.
Учитывая убыстрившийся ход времени, с неизбежностью понимаешь, что для Европы и России счет идет не на века, а в лучшем случае — на десятилетия. Впрочем, как и для всего мира тоже. Не случайно исследователь Давыдов отметил: «Платон и Маркс делили все человечество на две противоположные группы, Платон — по имущественному признаку (богатые и бедные), а Маркс — по отношению к средствам производства (буржуа и пролетарии). Эти дихотомии сохраняются и сейчас, но денежный фетишизм достиг такой степени, что человечество можно разделить на две цивилизации по степени отношения к деньгам: на людей, которые считают, что интереснее денег нет ничего, что деньги определяют все, и людей, которые так не считают; представители обеих цивилизаций имеются в каждой стране. В экономической науке такое расслоение (на монетаристов и традиционалистов) произошло еще в середине ХХ века. Б. Селигмен писал тогда, что «монетаристы просто не понимают, что деньги являются фикцией».
Сейчас человечество, как и полторы тысячи лет назад, стоит перед выбором: либо возобладает монетаристское мышление и начнется третий виток гиперцикла товарно-денежных отношений, в результате чего в Британии (да и не только в ней) опять будет пара «темных веков», а может быть, и тысячелетий, либо, если человечество осознает опасность денежного фетишизма, этого удастся избежать, как это удалось в свое время Византийской империи».
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
