Самый блистательный бой
Андрей Турбин

Самый блистательный бой

Славной победе русского оружия посвятил свою новую картину живописец Олег Маслов.

Представлять Олега Сергеевича Маслова не стоит, и это несмотря на то, что человек он далеко не публичный. Просто художников такого масштаба не только в нашем регионе, но и во всей необъятной России сегодня — поди, поищи. Да и прежде, в золотой для русского искусства век было не много тех, кто создавал не просто монументальные полотна в лучших традициях реализма, но картины, наполненные глубоким духовным смыслом. Произведения, обращенные к прошлому нашей страны, воссоздавая это прошлое с глубоким знанием не только самих событий, но и антуража — предметов быта, костюмов, оружия, экипировки и прочих исторических деталей.

К сожалению, предыдущую большую работу Олега Маслова, законченную в 2017 году, смогли увидеть лишь немногие из наших земляков. Масштабное историческое полотно «Орлы Ермака», повествующее о самом начале великого похода в Сибирские земли, сегодня находится в одном из частных музеев. И вот новая большая работа, над которой художник трудился без малого три года. Она должна стать очередным звеном в задуманной мастером серии картин под общим названием, или скорее, девизом: «Да будет светла и крылата Россия!»

- Идея была выношена, давно, - делится Олег Сергеевич. - Рылся в архивах, изучал старинные документы, стремился достичь исторической подлинности. Композиция родилась сразу, я очень ясно видел образ и четко представлял себе сюжет, а дорабатывал его уже непосредственно на большом холсте.

Забытая победа

Новая картина посвящена битве при реке Калалах (или Калала), которая состоялась 3 апреля 1774 года, когда около тысячи донских казаков под руководством молодого атамана Матвея Платова разгромили 25-и тысячное турецкое войско. Удивительно, но только в наши дни об этой славной баталии, (отметившей в прошлом году 245-и летие), вновь заговорили историки и писатели, в советское время отчего-то предпочитавшие отмалчиваться и обходить это знаковое событие своим вниманием. Однако, в царской России это сражение было символом русской боевой отваги.Ему было посвящено множество публикаций, как в серьезной исторической литературе, так и в газетных изданиях. Изучив обстоятельства этой битвы, авторы сходились в едином мнении, что это был самый блистательный русский бой.

- Это замечательное сражение вошло в историю не соотношением потерь, а стойкостью при отражении нескольких яростных атак значительно превосходящих сил противника, - рассказывает автор картины. - Говоря о том, как надо побеждать малым числом, герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов, заметил: «Если кому-нибудь придется быть в таком положении, то пусть он приведет себе на память подвиг молодого Платова! И успех увенчает его оружие!».

Чтобы понять, о чем идет речь, необходимо напомнить о событиях, предшествующих тем, что нашли свое отражение на батальном полотне.

После блистательных русских побед в Таврии и на Дунае центр военных действий сместился на Кубань. Весной 1774 года ставленник турок, Девлет IV Гирей, с 10-тысячным войском высадился в Тамани и, ссылаясь на фирман турецкого султана, подстрекал кубанские и терские народы присоединиться к нему для борьбы с русскими. Это сработало. Восстала Чечня, калмыцкий хан изменил и ушел за Волгу, тем самым открыв немирным черкесам дорогу на Дон. А в это самое время полыхало пугачевское восстание, охватившее Поволжье и весь Урал. Самозванец, сам природный донской казак, двигался от Казани вниз по Волге, к донским пределам. Но истинно лакомым куском для Девлет-Гирея была 300-тысячная ногайская орда, помирившаяся с русскими и переселившаяся из Бессарабии на Кубань. Девлет-Гирей активно мутил воду среди замирившихся ногайцев. Неизвестно, пошли бы они за ним — отвоевывать для беспокойного хана отцовский престол. Но огромная орда немирных всадников под боком у обескровленного Войска Донского, разославшего всех боеспособных казаков в полки на Дунай, в Крым и на другие кордоны — это было очень опасно. От возможного набега ногайцев у России прикрытия фактически не было. И если бы эта сила двинула вверх по Волге, и, не дай Бог, присоединилась бы к Пугачеву, неизвестно чем бы это обернулось для империи.

- Большая часть донцов находилась в походах, - рассказывает Олег Сергеевич, - а на Дону оставались только старики да необстрелянные малолетки, никогда еще не бывавшие в сражениях, и положение края было очень серьезным.

В середине марта Девлет-Гирей с 10 тыс. своего войска и 15 тыс. примкнувшего к нему разноплеменного «сброда» вышел из Тамани и двинулся к кочевьям ногайской орды, по пути прирастая пополнением. Тут была самая разношерстная публика — крымские татары, черкесы, турки и какие-то «арапы» (судя по всему, ближневосточные наемники). Девлет-Гирей напирал, но ногайцы колебались, и лишь небольшая их часть присоединилась к мятежному хану. Противостоял ему многоопытный подполковник Бухвостов, пришедший с отрядом из 2-й армии, который не слишком доверял ногайцам, а потому на всякий случай держал ногайских старшин с семьями при своем лагере. Пока гонцы хана ездили из крымского лагеря — в ногайский и обратно, стремясь уговорить ногайцев на союз, Бухвостов, как сторожевой пес, неустанно отгонял крымских «волков» от ногайских «овец». Тем временем Девлет-Гирей со всем своим войском подступил вплотную, и Бухвостов решил, что будет лучше и безопаснее, если ногайцы откочуют ближе к русской границе. Ногайцы снялись. Прикрывали их уход и сопровождали большой обоз с провиантом казачьи полки Степана Ларионова и Матвея Платова. Это были недоукомплектованные формирования общей численностью около 1000 человек.

2-го апреля оба полка дошли до реки Калалах и остановились на ночлег. Выслали в степь дозорных. Ночью (по другой версии перед рассветом) прискакали дозорные и доложили, что «валит силы татарской видимо-невидимо». В книге генерала Петра Краснова «Картины былого Тихого Дона» говорится, что поздно вечером, когда Матвей Платов собрался уже лечь спать, к нему в палатку зашёл старый казак и позвал Платова наружу. Там казак предложил Платову лечь на землю и приложить ухо к земле. Платов так и сделал и ему послышался какой-то неясный шум, как будто птицы кричат. Старый казак пояснил: «Неприятель недалеко. Он стал лагерем, разложил огни, на свет поднялась птица и кричит. По большому крику надо полагать, что огней много, значит много и басурман. Теперь нужно держать ухо востро и ждать на заре нападения. Поживешь, Матвей Иванович, довольно — узнаешь и больше».

Платов тихо поднял казаков и велел им составить вкруг телеги и окопаться. Одновременно он выбрал двух самых надежных казаков на быстрых конях и отправил их с донесением к Бухвостову. С рассветом весь горизонт уже покрылся черной тучей татарской конницы. Это были главные силы Девлета. Казалось, что у горстки казаков, защищающих обоз, просто нет никаких шансов. Первой мыслью, которая появилась у донцов под этим впечатлением, было покинуть обоз и уходить, пока еще не поздно. Растерялся даже более опытный Ларионов, но Платов был не из таких. Счастье его характера заключалось в том, в критических ситуациях он оставался хладнокровен, деятелен и действовал молниеносно. Историки описывают это так: «Друзья мои! - воскликнул Платов, обращаясь к казакам. - Вы видите сами, какая сила татар окружает нас! Нам нужно биться с этой силой — и победить ее или лечь костьми, как поступали наши деды! Не будем же мы русские, не будем донцы, если устрашимся проклятого татарина!»

Ровный, спокойный и, как бы, не признающий никакой опасности, голос его отрезвил тех, кто мог поддаться панике, и придал сил остальным. Все заняли свои позиции, и с этого момента общее командование обеими полками перешло к Матвею Платову.

- Нельзя не заметить, что Платову в это время было только двадцать три года, - продолжает рассказ Олег Сергеевич Маслов. - Он был на десяток лет моложе Ларионова и не имел такого опыта, но его энергия и нравственное влияние на казаков были так велики, что фактическое командование отрядом само собой перешло в его руки.

По мнению автора картины, энергия и умение руководить боем сближает Платова с знаменитыми казаками-характерниками, наделенными необычными и даже магическими способностями, благодаря которым они резко выделялись в казачьей среде. Характерники представляли собой далеко не массовое явление — «избранными» были лишь единицы, но слава их была такова, что передавалась из уст в уста, из поколения в поколение.

Самый острый момент

Но вернемся к картине, в которой нашел отражение, пожалуй, самый острый момент боя, когда атаки ханской конницы следовали одна за другой, и каждый раз казаки давали достойный отпор. Помогало еще и то, что у казаков была полевая пушка (по версии Петра Краснова — две). Тем не менее, силы были явно не равны. Во время восьмой атаки, когда уже надежды на помощь никакой не было, вдруг позади татар показалось облако пыли. Это скакали во весь опор казаки полка Уварова. (Из двух посланных Платовым с донесением, доскакал только один, второй был убит)
Минута — и триста казаков с опущенными пиками врезались в тыл неприятелю.

- Это была стремительная, отчаянная атака, - считает автор картины. - Она сочеталась с дерзкой отвагой, и именно это оказало переломное влияние на исход битвы. Казаки дрались яростно. Можно только представить какой гул стоял! Не было отдельных звуков. Бойня! В результате тысячи воинов Девлет-Гирея, несомненно, храбрых, вдруг дрогнули и, смешавшись, как стадо овец, обратились в неудержимое бегство. Началась паника и стала передаваться стремительно, как пожар в степи.

В то же время Платов (Он изображен в центре композиции на белом скакуне) посадил своих бойцов на уцелевших коней и ударил из обоза. Казаки, преследуя бегущих, погнали их прямо на подоспевший отряд Бухвостова, который встретил их картечью из четырех орудий. Это была удивительная победа, подобно которой еще не бывало. Тысяча казаков гнала перед собой обезумевшую от страха, двадцатипятитысячную армию, охваченную паникой!

Избиение продолжалось до самой ночи. Потери татар составили более 500 человек и множество раненых. Казаки потеряли убитыми и ранеными 82 человека. Крымчаков и «закубанский сброд» преследовали до Кубани. Это был несомненный триумф. Неприятель оказался рассеян и полностью деморализован, а казакам досталась богатая добыча. За это отважное предприятие подполковник Бухвостов был награжден офицерским орденом святого Георгия III степени, а Платов — медалью «За ревностную службу». Калалахская битва была выиграна. Дон был спасен, и с этих пор слава Платова только росла, сделав его самым прославленным казаком своего времени.

Удивительно, что до сих пор тему выдающейся победы русского оружия в сражении при реке Каллах художники обходили стороной, и в этом смысле работу Олега Маслова можно назвать уникальной. Его творчество имеет свое особое звучание. Поскольку не только проникнуто любовью к Отечеству и патриотизмом в самом высоком его смысле, но и глубочайшим интересом к судьбе казачества, с его неувядающей славой, его болью, трагедией и осознанием утраты целого культурного пласта русской жизни, в которую казаки были укоренены многовековым служением государству и охраной его устоев. Сам родовой казак, Олег Сергеевич с гордостью носит казачий чин войскового старшины, поскольку никогда не отделял себя от служилых людей. Тех, кто составил славу Отчизны, выкованную в горниле сражений или дальних походов

Мастер не скрывает, что мечтает увидеть свое полотно в Новочеркасском музее истории Донского казачества, где в окружении исторических артефактов — свидетелей славных побед донцов, картина была бы очень уместна. Однако, хотелось бы, чтобы шанс познакомиться с ней, был у всех поклонников изобразительного искусства, любителей заглянуть в историю. И, конечно, у орловских студентов и школьников, ведь картина это и есть живая история, наполненная талантом выдающегося художника. А именно таковым Олег Сергеевич и является, дай Бог ему здоровья и творческих успехов! И в этом нет ни лести, ни натяжки.