Как донбассовцы выживают девятый год войны

На войне всегда есть место контрастам. Там, где люди убивают друг друга, всегда будет жизнь. Посреди разрушений и полного хаоса неизбежно можно встретить маленького ребенка, который будет играть между остовов своего уже бывшего дома.

Все годы вооруженного конфликта в Донбассе Донецк называли «городом контрастов». Журналисты восхищаются мужеством мирных жителей, которые под обстрелами сажают розы на клумбах, убирают улицы, готовят еду под открытым небом. Не скрою, что и меня этот феномен всегда заставлял задаваться вопросами.

На ранних стадиях войны в Донбассе ответ находился очень просто — особенный донбасский характер. Мол, люди в Донецке, Горловке, Луганске, Дебальцево, Зайцево и других населенных пунктах бесстрашные. Увы, но с годами свою позицию я поменял. Постараюсь объяснить почему.

Не один год я катался по прифронтовым населенным пунктам. Неизбежно встречал в зоне поражения вражеской артиллерии стариков, молодых людей и даже детей. Малыши и вовсе поражали — могли играть с останками разорвавшихся снарядов, угадывать по звуку калибр выпущенной мины, не реагировать на громкие хлопки, когда падало, по сути, не так далеко. Несмотря на этот ужас, люди продолжали жить там, где «нормальный» человек не стал бы находиться из соображений безопасности, а тут дети продолжают играть под свист пуль.

Более того, к примеру, Вика со Спартака, которая была героиней множества сюжетов и репортажей, в том числе и моих, вместе с бабушкой вернулась из Санкт-Петербурга в обстреливаемый поселок Спартак, так как они не могли находиться вдали от дома, а готовы были жить в условиях боевых действий в подвале собственного двухэтажного многоквартирного здания, готовить еду на улице в созданной дедушкой «летней» кухне, спать в подвале и учить уроки на улице, пока не начнется новый обстрел со стороны украинских позиций. Сюрреализм, не иначе. Хотя, признаюсь, что сам восхищался этими людьми, о чем неоднократно писал в своих заметках.

Подобная тенденция сохранялась весь вооруженный конфликт. Ключевое здесь — время. Люди живут в таких обстоятельствах даже не год, уже девятый пошел. Кто-то выезжал и осознал, что лучше родного дома нет, кто-то так обжегся «гостеприимством» отдельных граждан, что решил, что уж лучше жить под бомбами, чем ощущать себя «прихлебателем», кто-то не смог оставить своих престарелых родственников и поэтому разделил с ними участь жизни в условиях войны. Причин предостаточно. Но все же я не могу назвать это бесстрашием. Все боятся, все хотят жить, все надеются на то, что следующий снаряд не будет «их».

Тогда почему жители Донбасса ведут себя подобным образом? Что это? Фатализм? Или что-то еще? Порой люди даже не пригибаются, когда слышат свист, разве не так выглядит «бесстрашие»? Увы, но нет. В отдельных случаях речь идет о банальном незнании, как себя вести в экстремальной ситуации. Ошибочно полагать, что раз уж в Донбассе люди на войне живут 8 лет, все прекрасно знают, когда летит по ним, а когда снаряд исходящий. Частично можно сказать, что донбассовцы научились выживать в подобных условиях, но в то же время есть огромное количество людей, которые банально впадают в ступор, когда слышат приближающийся свист. Поэтому нередко можно встретить кадры, когда водитель продолжает ехать, когда рядом падают снаряды, в то время, как стоило бы остановить транспортное средство, покинуть его и найти укрытие, чтобы переждать обстрел. Находиться внутри автомобиля во время обстрела — крайне опасно. Порой это связано с паникой, когда вместо того, чтобы упасть и найти укрытие, люди начинают куда-то бежать в надежде найти безопасное место, забывая о разлете осколков и прочих поражающих элементов. В такой ситуации доли секунды могут предопределить выживание.

Это сложно назвать бесстрашием или тем самым «железным характером», о котором, я в том числе, говорили журналисты. Я не зря упоминал «не один год» войны в Донбассе. Порой отсутствие какой-то реакции на обстрел — это банальная усталость. Долгие годы невозможно жить со страхом. Психика так или иначе, но подстраивается под обстоятельства. Страх выматывает, не оставляет не только физических, но и моральных сил для продолжения жизнедеятельности.

Поэтому в зоне боевых действий можно встретить так называемых «зомби» — люди с пустотой в глазах, которые будто ни на что уже не надеются. К примеру, таких я видел в Мариуполе в разгар боевых действий, когда весь город был полем битвы, а местные жители — вынужденными свидетелями этой бойни. Все изменилось после окончания боев за город. Люди стали приходить в себя, у них больше не было этого самого взгляда, который был характерен для всех мариупольцев, даже для маленьких.

В условиях, когда на ключевой вопрос «когда это все закончится», нет ответа, приходит другое чувство — безысходность. Люди в конце концов приходят к смирению с собственной участью, когда не сегодня, так завтра снаряд попадет либо рядом, либо вовсе в тебя. Да, вокруг война, но значит ли это, что нужно лечь в гроб и ждать «своего» снаряда? Совершенно нет. При этом возможности поменять свое положение тоже нет.

И выходит следующая ситуация: с одной стороны — нет возможности повлиять на происходящее, с другой — уехать тоже нет возможности по целому вороху причин (порой даже не всегда адекватных для жителей мирных городов). В этих обстоятельствах остаётся одно — принять обстоятельства такими, какие они есть, без романтизации и лишнего воодушевления.

Донбасс жил в этом состоянии все 8 лет конфликта. Никто не давал ответов на вопрос: «А что будет дальше?». Выполнение Минских соглашений и вхождение в состав Украины на условиях особого статуса? Расторжение мирного плана и война до конца? Признание ЛДНР независимыми государствами? Никаких ответов не было. Слишком много противоречивой информации было в медиапространстве, что большинство просто перестало за этим следить, ровно как за данными об обстрелах в прифронтовых населенных пунктах. А в «красной зоне» люди просто пытались выжить без мысли о том, что же будет завтра.

И вот настал период, когда центр Донецка ежедневно «поливают» из тяжелого натовского вооружения. А люди не собираются уезжать, напротив, в городе жителей больше, чем во время первой горячей фазы конфликта, которая считалась до 2022 года самой жестокой из всех. И что же видим? Работают магазины, люди все так же сажают розы, коммунальщики ремонтируют повреждения, спасатели тушат пожары под обстрелами, общественный транспорт едет под свист снарядов. Более того, даже после того, как в школу №22 в Ворошиловскому районе Донецка угодил снаряд, учителя продолжили ходить на свои рабочие места, хотя Глава ДНР Пушилин в своем обращении рекомендовал воспользоваться так называемой «удалёнкой», но не все руководители прислушались к этому.

Это кого-то может ввести в ступор. Многие даже не поверят в то, что я сейчас описываю, но это реальность для Донбасса. Даже для Донецка, который долгое время считался уже безопасным местом, хотя вероятность подобных ударов сохранялась все 8 лет боевых действий. Но после месяца ежедневных обстрелов центра города даже распиаренный «донецкий Арбат» — бульвар Пушкина — опустел.

К чему я все это? К тому, что не нужно обольщаться. Да, в Донбассе люди свыклись, смирились, приняли реальность таковой, какая она есть. Но это не обусловлено особенностями характера. Во время любой войны находятся мирные жители, которые живут в зоне боевых действий. В их случае это безысходность. Те, кто имеют возможность, пользуются ей и выезжают. Остальным остается жить в тех обстоятельствах, которые выпали на их судьбу. Романтика не при чем. Гиперэмоции тоже где-то позади. Остались только смирение и безысходность из-за ситуации, в которой ответы на ключевые вопросы никто не дает. Они поменялись, но внятных ответов никто так и не получил. В этих условиях остается только жить и ждать, когда это все придёт к какому-то логическому завершению.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках