На днях я заезжал навестить матушку – Маргариту Викторовну Калачеву (в девичестве Худякову-Бубенцову). Она родилась в 1930 году, коренная москвичка не в одном поколении. Отец её, мой дед, в 1933 году был репрессирован, погиб в Соловках. Мама умерла в конце войны от туберкулеза. В общем, жизнь у неё в детском и подростковом возрасте медом не казалась. Живет сегодня в районе Ясенево, Москва.
Помимо самых разных тем, что мы с ней, как обычно, добросовестно обсудили, разговор переключился на предстоящее празднование Дня Победы. Неожиданно для меня мама поведала историю своего военного детства, о чем прежде нам, своим детям, в подробностях, по каким-то причинам, не рассказывала.
Она начала вспоминать, как прекратилась учеба в школе осенью 1941 года из-за жестоких бомбардировок столицы, и о тех приятелях подросткового возраста, кто не эвакуировался из Москвы, а остался в прифронтовом городе, и оказался вовлечен в активную деятельность по линии гражданской обороны и шефской работы.
Взрослыми вожаками подростки разбивались на группы тимуровцев по месту своего обитания – дворам, с входящими в них жилыми строениями. Одну из множества подобных команд возглавила моя мама – Рита Худякова, на улице Большая Богородская (между метро «Сокольники» и «Преображенская площадь»). Группа тимуровцев состояла из семи или восьми её же сверстников – мальчишек и девчонок 11-13 лет.
В обязанности подростков входило оказание помощи семьям фронтовиков и людям немощным. Они им носили дрова для отопления и питьевую воду из колонок, писали под диктовку письма на фронт, читали обратные послания, оказывали другую посильную для детей поддержку. Например, отоваривали продуктовые карточки, добросовестно доставляя осьмушки хлеба, крупу, соль, даже не мысля посягнуть на эти богатства, хотя их возраст и энергичный образ жизни отличались повышенным аппетитом в условиях возрастающего дефицита пищи.
Как вспоминает мама, особенно тяжело эти обязанности исполнялись зимою; в эту пору большой проблемой становилось наполнить ледяной водой 12-литровое ведро из напрочь обледеневшей же колонки. Щуплые тимуровцы цеплялись друг за друга, скользя на застывших лужах вокруг колонки, создавали живую конструкцию из детских тел, и таким образом добывали воду, нуждающимся в ней людям.
Во время воздушных налётов мамина команда была всегда наготове. А Люфтваффе совершали бомбёжки с немецкой педантичностью – ровно с 3 часов ночи до 5 часов утра. И в то время, когда совсем маленькие дети, а вместе с ними их матери и немощные старики, устремлялись в близлежащие бомбоубежища, подростки наблюдали, на какой из подведомственных им домов падали, пробивая кровлю крыши, зажигательные бомбы. Тогда они дружно устремлялись на чердак пораженного фрицами дома, пол которого взрослые заблаговременно засыпали речным песком, брались за приготовленные там же лопаты, и засыпали огненную угрозу. Отсыпались после ночных тревог в дневные часы.
В таком нервном и физически изнурительном ритме дети трудились во имя Победы все долгие дни, недели и месяцы, пока армады фашистских Юнкерсов имели возможность бомбить Москву.
Помимо этого, подростки «охотились» за шпионами. Зная в лицо всех жителей подконтрольной им территории, они проявляли свойственную детскому возрасту сверхбдительность, если вдруг во дворе оказывалась подозрительная личность. Дети мгновенно и бесстрашно окружали плотным кольцом неизвестного, и таким способом перемещали его для проверки ближайшему милиционеру. А сотрудники правоохранения в те годы круглосуточно дежурили, чуть ли не в каждом московском дворе.
Услышав обо всех этих чрезвычайных буднях детей военной Москвы из уст родной мамы, я чуть ли не с возмущением спросил её, отчего же она все прошедшие годы ничего нам, своим детям, а нас у неё трое, не рассказывала? Ведь, по-сути, тимуровцы – настоящие герои! О сынах полка, о детях, трудившихся на оборонных предприятиях в тылу, и о тех подневольных, кто оказались в нацистских концлагерях – немало написано, сняты фильмы. А вот о подростках, занятых в гражданской обороне и шефской помощи, будь-то в Москве или каком ином советском городе военной поры – мне прежде слышать не доводилось. Просто поразительно!
Матушка ответила так: «Так это сегодня, не дай Бог, случись чего, на крышу пожар тушить побежать некому. А в годы той войны наши обязанности ни у кого удивления или восхищения не вызывали. Так сама жизнь заставляла делать, захвати фашисты Москву, погибли бы все или рабами немчуры стали… Мы за свою свободу сражались. Все это, от мала, до велика осознавали. – И, задумавшись на мгновение, добавила следующую, к моему очередному искреннему удивлению, сугубо политическую фразу: В наших сердцах тогда лозунг звучал точно такой же, как об этом Медведев – наш президент – сегодня говорит: «Россия – вперед!».
После беседы с мамой, у меня возникли вопросы, не имеющие пока ответов. Ведь, наверное, не только в Союзе ССР, но и в других государствах мира, подвергавшихся нападениям прогитлеровской и японской военщины, самоотверженное участие в тыловой жизни играли дети разных национальностей и цвета кожи. Только вот никто их 9 мая 2010 года ни во Франции или в США, ни в Великобритании или в Польше, ни в Китае или в иных странах Земного шара, похоже, как-то особо не почествует.
Ибо понятия, закрепленного в нормах международного и национального права, о данной категории Детей Войны, повторюсь, не тружениках тыла, не сынах полка, или узниках концлагерей, никто ввести почему-то, за прошедшие 65 лет, так и не догадался.
А надо бы. Эти пожилые ныне подростки того достойны…
Помимо самых разных тем, что мы с ней, как обычно, добросовестно обсудили, разговор переключился на предстоящее празднование Дня Победы. Неожиданно для меня мама поведала историю своего военного детства, о чем прежде нам, своим детям, в подробностях, по каким-то причинам, не рассказывала.
Она начала вспоминать, как прекратилась учеба в школе осенью 1941 года из-за жестоких бомбардировок столицы, и о тех приятелях подросткового возраста, кто не эвакуировался из Москвы, а остался в прифронтовом городе, и оказался вовлечен в активную деятельность по линии гражданской обороны и шефской работы.
Взрослыми вожаками подростки разбивались на группы тимуровцев по месту своего обитания – дворам, с входящими в них жилыми строениями. Одну из множества подобных команд возглавила моя мама – Рита Худякова, на улице Большая Богородская (между метро «Сокольники» и «Преображенская площадь»). Группа тимуровцев состояла из семи или восьми её же сверстников – мальчишек и девчонок 11-13 лет.
В обязанности подростков входило оказание помощи семьям фронтовиков и людям немощным. Они им носили дрова для отопления и питьевую воду из колонок, писали под диктовку письма на фронт, читали обратные послания, оказывали другую посильную для детей поддержку. Например, отоваривали продуктовые карточки, добросовестно доставляя осьмушки хлеба, крупу, соль, даже не мысля посягнуть на эти богатства, хотя их возраст и энергичный образ жизни отличались повышенным аппетитом в условиях возрастающего дефицита пищи.
Как вспоминает мама, особенно тяжело эти обязанности исполнялись зимою; в эту пору большой проблемой становилось наполнить ледяной водой 12-литровое ведро из напрочь обледеневшей же колонки. Щуплые тимуровцы цеплялись друг за друга, скользя на застывших лужах вокруг колонки, создавали живую конструкцию из детских тел, и таким образом добывали воду, нуждающимся в ней людям.
Во время воздушных налётов мамина команда была всегда наготове. А Люфтваффе совершали бомбёжки с немецкой педантичностью – ровно с 3 часов ночи до 5 часов утра. И в то время, когда совсем маленькие дети, а вместе с ними их матери и немощные старики, устремлялись в близлежащие бомбоубежища, подростки наблюдали, на какой из подведомственных им домов падали, пробивая кровлю крыши, зажигательные бомбы. Тогда они дружно устремлялись на чердак пораженного фрицами дома, пол которого взрослые заблаговременно засыпали речным песком, брались за приготовленные там же лопаты, и засыпали огненную угрозу. Отсыпались после ночных тревог в дневные часы.
В таком нервном и физически изнурительном ритме дети трудились во имя Победы все долгие дни, недели и месяцы, пока армады фашистских Юнкерсов имели возможность бомбить Москву.
Помимо этого, подростки «охотились» за шпионами. Зная в лицо всех жителей подконтрольной им территории, они проявляли свойственную детскому возрасту сверхбдительность, если вдруг во дворе оказывалась подозрительная личность. Дети мгновенно и бесстрашно окружали плотным кольцом неизвестного, и таким способом перемещали его для проверки ближайшему милиционеру. А сотрудники правоохранения в те годы круглосуточно дежурили, чуть ли не в каждом московском дворе.
Услышав обо всех этих чрезвычайных буднях детей военной Москвы из уст родной мамы, я чуть ли не с возмущением спросил её, отчего же она все прошедшие годы ничего нам, своим детям, а нас у неё трое, не рассказывала? Ведь, по-сути, тимуровцы – настоящие герои! О сынах полка, о детях, трудившихся на оборонных предприятиях в тылу, и о тех подневольных, кто оказались в нацистских концлагерях – немало написано, сняты фильмы. А вот о подростках, занятых в гражданской обороне и шефской помощи, будь-то в Москве или каком ином советском городе военной поры – мне прежде слышать не доводилось. Просто поразительно!
Матушка ответила так: «Так это сегодня, не дай Бог, случись чего, на крышу пожар тушить побежать некому. А в годы той войны наши обязанности ни у кого удивления или восхищения не вызывали. Так сама жизнь заставляла делать, захвати фашисты Москву, погибли бы все или рабами немчуры стали… Мы за свою свободу сражались. Все это, от мала, до велика осознавали. – И, задумавшись на мгновение, добавила следующую, к моему очередному искреннему удивлению, сугубо политическую фразу: В наших сердцах тогда лозунг звучал точно такой же, как об этом Медведев – наш президент – сегодня говорит: «Россия – вперед!».
После беседы с мамой, у меня возникли вопросы, не имеющие пока ответов. Ведь, наверное, не только в Союзе ССР, но и в других государствах мира, подвергавшихся нападениям прогитлеровской и японской военщины, самоотверженное участие в тыловой жизни играли дети разных национальностей и цвета кожи. Только вот никто их 9 мая 2010 года ни во Франции или в США, ни в Великобритании или в Польше, ни в Китае или в иных странах Земного шара, похоже, как-то особо не почествует.
Ибо понятия, закрепленного в нормах международного и национального права, о данной категории Детей Войны, повторюсь, не тружениках тыла, не сынах полка, или узниках концлагерей, никто ввести почему-то, за прошедшие 65 лет, так и не догадался.
А надо бы. Эти пожилые ныне подростки того достойны…
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
