Уже сейчас, когда за полгода не появилось никаких намеков на «дно» кризиса, когда самые оптимистичные экономисты говорят о 3-5-летнем периоде невиданной рецессии, становится ясно, что этот рыночный сбой (а это именно сбой фундаментального рынка) вовсе не является «циклическим», одним из предугаданных в трудах Кондратьева «концов цикла».
То, что происходит сейчас в мировой финансовой системе, носит гораздо более серьезные масштабы, гораздо больший размах. Отказ от признания «цикличности» кризиса автоматически заставляет нас предложить иную версию происходящих событий. Мы сознаем степень своей ответственности за подобные утверждения, всю глубину того анализа, который необходимо было провести, чтобы предложить другую трактовку сегодняшних экономических трендов, поэтому будем ссылаться на ту группу экспертов, авторитет которой не подлежит сомнению.
Сейчас мы говорим о «консервативном» интеллектуальном лагере, имеющем влияние в кулуарах высшей государственной власти. В него входят такие замечательные мыслители, политики, экономисты и деятели культуры, как Михаил Леонтьев, Александр Дугин, Максим Шевченко, Михаил Хазин и Сергей Кургинян. Это крайне правое крыло сегодняшней государственной мысли, представленное, действительно, умнейшими людьми (пусть эпатажными, своеобразными, со «спорными» чертами), которые за последние полгода, похоже, пришли к сходным выводам по поводу складывающейся на глазах мировой ситуации. Именно в этих кругах созрела важнейшая мысль о том, что кризис мировой экономики никакой не циклический, не закономерный, а системный, пришедший всерьез и надолго. Может быть навсегда.
Позиция этого «клуба» выглядит весьма оригинальной, радикальной, даже экстравагантной, но время лишь упрочняет ее. Все больше и больше людей во власти, даже в либеральных кругах приходят к выводу, что имеют дело с беспрецедентным обвалом мировой либеральной финансовой системы. Даже на Западе самым популярным автором на данный момент считается Маркс (прямым следствием этого факта является новая волна активизации левых сил). Все это подводит нас к первому тезису консервативной элиты: произошел фундаментальный сбой в развитии капиталистического мира, капиталистической, рыночной экономики.
Этот сбой глобален, и ни одна страна мира, «причастившаяся» либерально-демократической экономики не избежит его. Леонтьевым, в частности, было замечено, что во времена великой Депрессии масштаб катастрофы был куда более скромным, чем сегодня. Тем не менее, обанкротившейся в то время Америке пришлось активно помогать Англии раздувать Вторую мировую войну, науськивать Гитлера на СССР, для того, чтобы хоть как-то выровнять свои показатели за счет реализации военной продукции. Сейчас ситуация с финансами в США гораздо более серьезная, чем в 30-е годы XX века: количество американской дутой валюты тогда в 30 раз превышало количество товаров, которые ее обеспечивали. Сейчас это соотношение, по подсчетам Леонтьева составляет 1 к 30 000…
Кроме того, становится совершенно ясно, что единственным «реальным» сектором в экономике Америки остается военный сектор, и что при крушении всех «виртуальных» и «бумажных» финансовых инструментов именно военный сектор будет обязан обеспечивать значительную часть валюты. А как он будет ее обеспечивать без большого спроса, заказа на вооружения, без новой тотальной войны? Вопрос, который наводит на невеселые мысли…
Однако вернемся к происхождению, к генезису этого беспрецедентного кризиса. Пришло время объяснить то, почему прокремлевские мыслители решительно отвергли версию о «цикличности» кризиса. Во-первых, защитники тезиса о системности и революционной роли этого кризиса ссылаются на слова архитекторов рушащейся системы, в частности, Алана Гринспена. Последний во многих своих интервью заявлял, что полагаться на «невидимую руку» рынка, которая сама все регулирует и расставляет по местам, было фундаментальной ошибкой его и его коллег. То есть, по сути, Гринспен решительно отверг предположения экономистов более низкого уровня, заявлявших о том, что сегодняшний кризис – всего лишь сбой в саморегуляции рынка, и признался в том, что глубоко заблуждался, строя либерально-демократическую экономику на стихийных основаниях. Фактически, гуру современной западной экономики взял вину за кризис на себя.
Вышеозначенная интеллектуальная группа консерваторов дала в своих выступлениях вполне ясную картину того, как складывалась и работала существовавшая до сегодняшнего дня мировая экономика, и как она одномоментно рухнула, как рынок вместо того, чтобы расставить все по местам, уничтожил всю глобальную экономику. Хрестоматийным является утверждение о том, что у капитализма было несколько стадий развития, но мало кто обращал внимание на то, каким образом эти стадии одна за одной ведут нас к краху. Первая стадия, заключавшаяся в банальном обмене товарами, который начал ускоряться, катализироваться с помощью денег, уже содержала в себе признаки грядущей катастрофы. Первоначальный этап характеризовался преобладанием товаром над деньгами (товар – деньги – товар), но денежные знаки уже таили в себе некоторую опасность, люди интуитивно чувствовали какой-то подвох в ростовщической системе.
Далее, на базе того «странного» ростовщичества внезапно, за 1,5 -2 столетия, выросла очень значительная по размаху банковская система. Именно после эпохи возрождения и реформации снимается фундаментальный запрет на ростовщичество, оно модернизируется и превращается, как по мановению волшебной палочки, в банковскую империю. В этой системе деньги уже перестают выступать только в качестве временной, рискованной замены реального товара. Они становятся объектом кредита. То есть, как будто приобретают значительную «самостоятельную» ценность, и теперь сами могут порождать формы для более мобильного манипулирования собой.
Кроме того, банковская система, во всех своих проявлениях, представляет собой авантюристское предприятие, поскольку суммы кредитов, которые она выдает, намного превышают собственные средства банков. В ситуации, когда кредиты единовременно не возвращаются в банк, или вкладчики средств одновременно просят деньги обратно (а эти деньги уже розданы в «невозвратные» кредиты), система (или отдельный банк) неизбежно рушится.
Тем не менее, на этом втором этапе развития капитализма банкиры не посчитали нужным подумать о безопасности своей системы и стремились нажить побольше барышей. В результате, помимо того, что из-за банков денег уже и так стало гораздо больше, чем товара, возникает новая надстройка уже над деньгами. Это вышеозначенный кредит. И теперь, на втором этапе, когда уже кредит начинает абстрагироваться от денег, необходима срочная формализация его абстрагирования: возникает идея вексельных денег. Эти векселя, расписки, обязательства, ценные бумаги начинают расти гораздо быстрее денежной массы, не говоря уже о том, что их рост в таких условиях не имеет никакой привязки к реальному сектору, к материальным производственным силам. Таким образом, возникает значительный зазор между ростом товаропроизводства и гигантскими скачками биржевого рынка. Эти бумаги не обеспечиваются в полной мере ни товарами, ни деньгами. Количество необеспеченных бумаг неизбежно растет. То есть, к примеру, на одно яблоко, помимо его себестоимости в $1 приходится 3 от общего количества мировых денег и $10 от общего количества мировых ценных бумаг.
Таким образом, попади это яблоко на мировой рынок, а не к бабе Маше на прилавок, оно бы стоило не $1, а 14. Разница ощутимая. Так спекулятивный капитал начинает отрываться от реального покрытия в десятки раз. То есть, на все существующие деньги и ценные бумаги в мире можно купить 5-6 планет Земля, хотя, они и должны быть обеспечены 1-ой Землей. Экономика абсурда. На этом конфликте спекуляции и стоимости разгорелась депрессия 1929 года, но с помощью кейнсианской модели, 2 мировых, 1 холодной войны удалось хоть как-то выровнять показатели между реальным товаром и бумагой. Однако само противоречие между этими типами средств не было устранено.
Более того, не дав капитализму и 10 лет передышки, сразу после холодной войны начался 3-й этап его развития. На этом уровне и возникает, по мнению консерваторов, та финансовая система, которая сегодня тонет в собственных бумажных массивах. В этот момент появляется новая надстройка над пирамидой товар – деньги – кредит. Эта надстройка называется рынком деривативов, и она отталкивается уже от уровня кредитов, это уже четвертая степень абстрагирования от реальных товаров. Начинают появляться новые виды ценных бумаг: деривативы (опционы, свопы, фьючерсы), институты хеджирования, страхование рисков, страхование страхования рисков, бумаги на форму получения кредита и т.д. Этот объем ценных бумаг превышает товарное покрытие уже не в десятки (как было в 1929г.), а в сотни и тысячи раз! То есть, на эти деньги можно купить уже 100 планет Земля!
Самое удивительное, что эта система работала, и люди не спешили вынимать из нее деньги, потому что сегодня они зарабатывали на $1 50, а завтра – 500. Поэтому не было смысла терять баснословные барыши, которые, тем не менее, оставались «виртуальными». На этой основе была даже выдвинута теория «бесконечного роста», гласившая, что такая система непоколебима, и, в конце концов, приведет к богатству любого человека, вошедшего в нее. Таким образом, утверждают консерваторы, в частности, Александр Дугин, мы имеем дело с новой религией или квазирелигией Золотого Тельца, который обещает тебе завтра в 100 раз больше чем сегодня, в обмен на то, что ты остаешься в его власти. Телец сдерживает обещания, дождавшись этого «завтра», ты получаешь его дары, и с нетерпением ждешь еще более богатого «послезавтра». Так либерализм в его экономической ипостаси перестает быть просто экономикой, а становится новой религией, формой бытия, где человек должен забывать о реальности, накапливая виртуальные богатства и млея от реализации своей максимальной алчности.
Однако, по мнению консерваторов, в этой системе построения нового виртуального общества и человека произошел сбой. Люди внезапно захотели «проверить» Тельца на «конвертируемость» в реальный сектор, в реальные (относительно) деньги, то есть они отказались полностью виртуализироваться. И в этот момент произошел глобальный системный сбой. Деривативный Телец подобно фантому, наваждению (которым он и был) испарился, и люди, усомнившиеся в нем, оказались с кучей бесполезных бумаг и долларов, не обеспеченных реальными товарами даже на 0,1%. Произошла фундаментальная потеря веры в виртуальность, или, что более вероятно, только кризис этой веры. Люди не смогли превратиться в киборгов, потребляющих информацию, продукты, которые они оплачивают из электронных кошельков, адептов, верящих в электронный знак. В какой-то момент они захотели «перетащить» все свои богатства на «реальный уровень» и мгновенно проиграли.
Именно отсюда растут ноги у ипотечного, кредитного и финансового кризиса, который начал развертываться в США. Лопнули те виртуальные денежные пузыри, которые обеспечивали рынки недвижимости и природных ресурсов, и на которых одновременно они покоились. Но поскольку весь мир (и даже Россия в последнее десятилетие) тоже поддался искушению Золотого Тельца, и вступил в глобальную экономику, основывающуюся именно на виртуальных понятиях, то расплачиваться по счетам приходится всем. Фактически, сегодня произошел фундаментальный сбой не только либерально-демократической экономики, но и либеральной идеи (идеи потребительства) вообще. Люди больше не смогут обеспечивать привитый им инстинкт растущего потребления, и тогда либерализм «сломается» не только в экономике, но и в их головах. После этого, по-видимому, сознание будет перестраиваться либо на социалистическую, либо на секулярно-консервативную модель, либо на теократически, фундаментально-консервативные (традиционные) системы, которые были присущи отдельно взятому народу, цивилизации изначально.
Таким образом, у консерватизма и социализма, в принципе, впереди вырисовывается неплохое будущее, своего рода, ренессанс. Дело испортить могут только слишком усердные адепты Золотого Тельца, которые не потеряли веру в своего господина. В России этими «служками» являются Кудрин, Дворкович, Шувалов и «монахиня» Набиуллина, которые усердно пытаются нащупать пальцами ног дно кризиса, не замечая, что вода уже, что называется, «по шейку». В случае если нами будет продолжен господствующий либеральный экономический курс, то, в конце концов, нам придется строить свое консервативное светлое будущее на территории, оккупированной войсками НАТО, МВФ и выстоявшими в пору кризиса монстроподобными ТНК. Устранение команды Кудрина из правительства выглядит на этом фоне, мягко говоря, минимальной жертвой.
То, что происходит сейчас в мировой финансовой системе, носит гораздо более серьезные масштабы, гораздо больший размах. Отказ от признания «цикличности» кризиса автоматически заставляет нас предложить иную версию происходящих событий. Мы сознаем степень своей ответственности за подобные утверждения, всю глубину того анализа, который необходимо было провести, чтобы предложить другую трактовку сегодняшних экономических трендов, поэтому будем ссылаться на ту группу экспертов, авторитет которой не подлежит сомнению.
Сейчас мы говорим о «консервативном» интеллектуальном лагере, имеющем влияние в кулуарах высшей государственной власти. В него входят такие замечательные мыслители, политики, экономисты и деятели культуры, как Михаил Леонтьев, Александр Дугин, Максим Шевченко, Михаил Хазин и Сергей Кургинян. Это крайне правое крыло сегодняшней государственной мысли, представленное, действительно, умнейшими людьми (пусть эпатажными, своеобразными, со «спорными» чертами), которые за последние полгода, похоже, пришли к сходным выводам по поводу складывающейся на глазах мировой ситуации. Именно в этих кругах созрела важнейшая мысль о том, что кризис мировой экономики никакой не циклический, не закономерный, а системный, пришедший всерьез и надолго. Может быть навсегда.
Позиция этого «клуба» выглядит весьма оригинальной, радикальной, даже экстравагантной, но время лишь упрочняет ее. Все больше и больше людей во власти, даже в либеральных кругах приходят к выводу, что имеют дело с беспрецедентным обвалом мировой либеральной финансовой системы. Даже на Западе самым популярным автором на данный момент считается Маркс (прямым следствием этого факта является новая волна активизации левых сил). Все это подводит нас к первому тезису консервативной элиты: произошел фундаментальный сбой в развитии капиталистического мира, капиталистической, рыночной экономики.
Этот сбой глобален, и ни одна страна мира, «причастившаяся» либерально-демократической экономики не избежит его. Леонтьевым, в частности, было замечено, что во времена великой Депрессии масштаб катастрофы был куда более скромным, чем сегодня. Тем не менее, обанкротившейся в то время Америке пришлось активно помогать Англии раздувать Вторую мировую войну, науськивать Гитлера на СССР, для того, чтобы хоть как-то выровнять свои показатели за счет реализации военной продукции. Сейчас ситуация с финансами в США гораздо более серьезная, чем в 30-е годы XX века: количество американской дутой валюты тогда в 30 раз превышало количество товаров, которые ее обеспечивали. Сейчас это соотношение, по подсчетам Леонтьева составляет 1 к 30 000…
Кроме того, становится совершенно ясно, что единственным «реальным» сектором в экономике Америки остается военный сектор, и что при крушении всех «виртуальных» и «бумажных» финансовых инструментов именно военный сектор будет обязан обеспечивать значительную часть валюты. А как он будет ее обеспечивать без большого спроса, заказа на вооружения, без новой тотальной войны? Вопрос, который наводит на невеселые мысли…
Однако вернемся к происхождению, к генезису этого беспрецедентного кризиса. Пришло время объяснить то, почему прокремлевские мыслители решительно отвергли версию о «цикличности» кризиса. Во-первых, защитники тезиса о системности и революционной роли этого кризиса ссылаются на слова архитекторов рушащейся системы, в частности, Алана Гринспена. Последний во многих своих интервью заявлял, что полагаться на «невидимую руку» рынка, которая сама все регулирует и расставляет по местам, было фундаментальной ошибкой его и его коллег. То есть, по сути, Гринспен решительно отверг предположения экономистов более низкого уровня, заявлявших о том, что сегодняшний кризис – всего лишь сбой в саморегуляции рынка, и признался в том, что глубоко заблуждался, строя либерально-демократическую экономику на стихийных основаниях. Фактически, гуру современной западной экономики взял вину за кризис на себя.
Вышеозначенная интеллектуальная группа консерваторов дала в своих выступлениях вполне ясную картину того, как складывалась и работала существовавшая до сегодняшнего дня мировая экономика, и как она одномоментно рухнула, как рынок вместо того, чтобы расставить все по местам, уничтожил всю глобальную экономику. Хрестоматийным является утверждение о том, что у капитализма было несколько стадий развития, но мало кто обращал внимание на то, каким образом эти стадии одна за одной ведут нас к краху. Первая стадия, заключавшаяся в банальном обмене товарами, который начал ускоряться, катализироваться с помощью денег, уже содержала в себе признаки грядущей катастрофы. Первоначальный этап характеризовался преобладанием товаром над деньгами (товар – деньги – товар), но денежные знаки уже таили в себе некоторую опасность, люди интуитивно чувствовали какой-то подвох в ростовщической системе.
Далее, на базе того «странного» ростовщичества внезапно, за 1,5 -2 столетия, выросла очень значительная по размаху банковская система. Именно после эпохи возрождения и реформации снимается фундаментальный запрет на ростовщичество, оно модернизируется и превращается, как по мановению волшебной палочки, в банковскую империю. В этой системе деньги уже перестают выступать только в качестве временной, рискованной замены реального товара. Они становятся объектом кредита. То есть, как будто приобретают значительную «самостоятельную» ценность, и теперь сами могут порождать формы для более мобильного манипулирования собой.
Кроме того, банковская система, во всех своих проявлениях, представляет собой авантюристское предприятие, поскольку суммы кредитов, которые она выдает, намного превышают собственные средства банков. В ситуации, когда кредиты единовременно не возвращаются в банк, или вкладчики средств одновременно просят деньги обратно (а эти деньги уже розданы в «невозвратные» кредиты), система (или отдельный банк) неизбежно рушится.
Тем не менее, на этом втором этапе развития капитализма банкиры не посчитали нужным подумать о безопасности своей системы и стремились нажить побольше барышей. В результате, помимо того, что из-за банков денег уже и так стало гораздо больше, чем товара, возникает новая надстройка уже над деньгами. Это вышеозначенный кредит. И теперь, на втором этапе, когда уже кредит начинает абстрагироваться от денег, необходима срочная формализация его абстрагирования: возникает идея вексельных денег. Эти векселя, расписки, обязательства, ценные бумаги начинают расти гораздо быстрее денежной массы, не говоря уже о том, что их рост в таких условиях не имеет никакой привязки к реальному сектору, к материальным производственным силам. Таким образом, возникает значительный зазор между ростом товаропроизводства и гигантскими скачками биржевого рынка. Эти бумаги не обеспечиваются в полной мере ни товарами, ни деньгами. Количество необеспеченных бумаг неизбежно растет. То есть, к примеру, на одно яблоко, помимо его себестоимости в $1 приходится 3 от общего количества мировых денег и $10 от общего количества мировых ценных бумаг.
Таким образом, попади это яблоко на мировой рынок, а не к бабе Маше на прилавок, оно бы стоило не $1, а 14. Разница ощутимая. Так спекулятивный капитал начинает отрываться от реального покрытия в десятки раз. То есть, на все существующие деньги и ценные бумаги в мире можно купить 5-6 планет Земля, хотя, они и должны быть обеспечены 1-ой Землей. Экономика абсурда. На этом конфликте спекуляции и стоимости разгорелась депрессия 1929 года, но с помощью кейнсианской модели, 2 мировых, 1 холодной войны удалось хоть как-то выровнять показатели между реальным товаром и бумагой. Однако само противоречие между этими типами средств не было устранено.
Более того, не дав капитализму и 10 лет передышки, сразу после холодной войны начался 3-й этап его развития. На этом уровне и возникает, по мнению консерваторов, та финансовая система, которая сегодня тонет в собственных бумажных массивах. В этот момент появляется новая надстройка над пирамидой товар – деньги – кредит. Эта надстройка называется рынком деривативов, и она отталкивается уже от уровня кредитов, это уже четвертая степень абстрагирования от реальных товаров. Начинают появляться новые виды ценных бумаг: деривативы (опционы, свопы, фьючерсы), институты хеджирования, страхование рисков, страхование страхования рисков, бумаги на форму получения кредита и т.д. Этот объем ценных бумаг превышает товарное покрытие уже не в десятки (как было в 1929г.), а в сотни и тысячи раз! То есть, на эти деньги можно купить уже 100 планет Земля!
Самое удивительное, что эта система работала, и люди не спешили вынимать из нее деньги, потому что сегодня они зарабатывали на $1 50, а завтра – 500. Поэтому не было смысла терять баснословные барыши, которые, тем не менее, оставались «виртуальными». На этой основе была даже выдвинута теория «бесконечного роста», гласившая, что такая система непоколебима, и, в конце концов, приведет к богатству любого человека, вошедшего в нее. Таким образом, утверждают консерваторы, в частности, Александр Дугин, мы имеем дело с новой религией или квазирелигией Золотого Тельца, который обещает тебе завтра в 100 раз больше чем сегодня, в обмен на то, что ты остаешься в его власти. Телец сдерживает обещания, дождавшись этого «завтра», ты получаешь его дары, и с нетерпением ждешь еще более богатого «послезавтра». Так либерализм в его экономической ипостаси перестает быть просто экономикой, а становится новой религией, формой бытия, где человек должен забывать о реальности, накапливая виртуальные богатства и млея от реализации своей максимальной алчности.
Однако, по мнению консерваторов, в этой системе построения нового виртуального общества и человека произошел сбой. Люди внезапно захотели «проверить» Тельца на «конвертируемость» в реальный сектор, в реальные (относительно) деньги, то есть они отказались полностью виртуализироваться. И в этот момент произошел глобальный системный сбой. Деривативный Телец подобно фантому, наваждению (которым он и был) испарился, и люди, усомнившиеся в нем, оказались с кучей бесполезных бумаг и долларов, не обеспеченных реальными товарами даже на 0,1%. Произошла фундаментальная потеря веры в виртуальность, или, что более вероятно, только кризис этой веры. Люди не смогли превратиться в киборгов, потребляющих информацию, продукты, которые они оплачивают из электронных кошельков, адептов, верящих в электронный знак. В какой-то момент они захотели «перетащить» все свои богатства на «реальный уровень» и мгновенно проиграли.
Именно отсюда растут ноги у ипотечного, кредитного и финансового кризиса, который начал развертываться в США. Лопнули те виртуальные денежные пузыри, которые обеспечивали рынки недвижимости и природных ресурсов, и на которых одновременно они покоились. Но поскольку весь мир (и даже Россия в последнее десятилетие) тоже поддался искушению Золотого Тельца, и вступил в глобальную экономику, основывающуюся именно на виртуальных понятиях, то расплачиваться по счетам приходится всем. Фактически, сегодня произошел фундаментальный сбой не только либерально-демократической экономики, но и либеральной идеи (идеи потребительства) вообще. Люди больше не смогут обеспечивать привитый им инстинкт растущего потребления, и тогда либерализм «сломается» не только в экономике, но и в их головах. После этого, по-видимому, сознание будет перестраиваться либо на социалистическую, либо на секулярно-консервативную модель, либо на теократически, фундаментально-консервативные (традиционные) системы, которые были присущи отдельно взятому народу, цивилизации изначально.
Таким образом, у консерватизма и социализма, в принципе, впереди вырисовывается неплохое будущее, своего рода, ренессанс. Дело испортить могут только слишком усердные адепты Золотого Тельца, которые не потеряли веру в своего господина. В России этими «служками» являются Кудрин, Дворкович, Шувалов и «монахиня» Набиуллина, которые усердно пытаются нащупать пальцами ног дно кризиса, не замечая, что вода уже, что называется, «по шейку». В случае если нами будет продолжен господствующий либеральный экономический курс, то, в конце концов, нам придется строить свое консервативное светлое будущее на территории, оккупированной войсками НАТО, МВФ и выстоявшими в пору кризиса монстроподобными ТНК. Устранение команды Кудрина из правительства выглядит на этом фоне, мягко говоря, минимальной жертвой.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
