Крымская война: гуркхи против русских Гуркхи – немногочисленная горская народность в Непале, славная своей воинственностью. Статья об этом народе в Википедии да и, вообще, любая статья о ней в других источниках, практически сразу начинается с рассказов о храбром характере гуркхов и их презрению к смерти. Гуркхи известны тем, что на протяжении более чем двух столетий исправно служат в британской армии и покрыли себя боевой славой. Они воевали на стороне Великобритании в колониальных войнах XIX в., обеих мировых войнах и в Фолклендской войне. Слово «гуркх» стало синонимом слова «бесстрашие», и британская пресса всячески поддерживает это мнение. Считается, что гуркхи непобедимы, отчаянны и никогда не отступают. Но есть в мире один народ, опровергнувший этот устоявшийся стереотип и обративший гуркхов в бегство. Как вы догадались, это русские. 1854 год. Крымская война в разгаре. Объединённые полчища французских, британских, итальянских и турецких завоевателей накинулись на Россию, как свора голодных собак. Штурм 3-го бастиона Севастополя был особенно кровавым. Обороной командовал опытный русский военачальник, участник русско-турецкой и Кавказской войны вице-адмирал Александр Иванович Панфилов. Французы и англичане шли на штурм пять раз. И каждый раз откатывались назад. Подступы к бастиону были усыпаны нашими и вражескими трупами. При шестом штурме французы и англичане ввели в бой зуавов и гуркхов. О гуркхах мы рассказали, расскажем о зуавах. Зуавы были своеобразным спецназом французских колониальных войск. Зуауа – так называлось алжирское берберское племя, из которых преимущественно формировались данные отряды. Зуавы, сыны пустыни, были непокорны, буйны, склонны к насилию, кровопролитию, разбою и грабежам, и из-за этого мало пригодны к гарнизонной службе. Зато на поле боя им было самое место. Зуавские полки набирались из социальных низов, не обременённых ни деньгами, ни моралью. Война для них была единственной возможностью заработать деньги. Вся эта бесшабашная ватага, зуавы и гуркхи, ведомые французскими и британскими офицерами, сообща кинулись на штурм 3-го бастиона. И…были почти полностью уничтожены русскими солдатами. Гуркхов не спасли даже их легендарные кривые ножи кукри. Гуркх и кукри – неразделимые понятия. Считается, что гуркхи ими мастерски владеют и ловко режут животы и головы своим врагам. В англоязычных источниках есть множество рассказов очевидцев разных войн, где описывается ловкая расправа какого-нибудь гуркха над своим противником как раз с помощью ножа-кукри. Один британский офицер, участники Первой Мировой войны, поведал, как на его глазах низкорослый гуркх бесшабашно отрубил таким ножом головы двум рослым германским солдатам в штыковой атаке. Надеясь на свои кукри, гуркхи были любители рукопашных схваток. И для русских рукопашная схватка была визитной карточкой. Зуавы, опытные разбойники, тоже любили пустить кровь противнику с помощью холодного оружия. В бою грудью в грудь на 3-м бастионе Севастополя победа осталась за русскими. Легендарные гуркхи и зуавы были разгромлены русскими бойцами и отступили. Русские даже не знали, что перед ними страшные гуркхи, которые будто бы непобедимы и которых будто бы надо бояться. Про зуавов знали, т.к.сталкивались с ними на поле боя ранее. И ни гуркхи, ни зуавы не выдержали боевой ярости русских солдат. 3-й бастион так и не был занят врагом. Русским пришлось много позже покинуть его в связи с изменившейся стратегической ситуацией, а вовсе не из-за сидевших в окопах на противоположной стороне гуркхов и зуавов. Крымская война была проиграна Россией по целому ряду причин. Русские войска были в меньшинстве, хуже оснащены технически плюс некоторые стратегические просчеты российского командования. Но в памяти наших врагов навсегда осталась капитуляция английского генерала Уильяма Уильямса в крепости Карс, разгром русской артиллерией элитной британской кавалерии, набранной из сыновей высокопоставленной английской аристократии, 349-дневная осада Севастополя и беспримерное мужество русского солдата, которому не страшны ни гуркхи, ни зуавы. Эту черту русского характера Фридрих Ницше называл русским фатализмом, находя его целебным средством от болезненной цивилизованности европейских народов: «Я называю его русским фатализмом, тем фатализмом без возмущения, с каким русский солдат, когда для него слишком тяжёл военный поход, ложится наконец в снег». Или так: «Сильнее и удивительнее всего сила воли проявляется в громадном срединном царстве, где Европа как бы возвращается в Азию – в России».

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках