С чем столкнулась Россия

В июне 1837 г. в Англии началась «Викторианская эпоха» («Викторианская эра»), которая продолжалась вплоть до 1901 г. Это было время достижения Британской империей наивысшего могущества, быстрого развития промышленного потенциала, всей экономики и культуры. Эпоха получила название от имени королевы Виктории, унаследовавшей престол 20 июня 1837 г. и коронованной 28 июня 1838 г.

Родившаяся в 1819 г. будущая королева приобрела при крещении двойное имя Александрина Виктория, в честь крестного — императора России Александра I и матери — Виктории Саксен-Кобург-Заальфельдской. При восшествии на трон Виктория отказалась от первой части имени. Такой шаг нес в себе политическую подоплеку. Британия всегда старалась ослаблять сильнейшую из стран континентальной Европы. В XVIII столетии она боролась с Францией, а в XIX-ом — с Российской Империей.

«Викторианство» породило особый стиль жизни и поведения — «джентльменство», которому старались соответствовать и аристократы, и даже нищие бродяги. Раньше всех в Европе английская элита окончательно отказалась от морально-нравственных норм в большой политике, да и саму ее превратила в разновидность, пусть и смертельно опасной, но игры.

Казалось бы, неформально демократическая Великобритания (с сильным парламентом и вроде как «конституционной монархией») установила совсем не демократические представления о статусе человека, которые сохранялись и после окончания «Викторианской эры». Этот антидемократизм поражал обычных русских эмигрантов, оказавшихся на Туманном Альбионе после революции 1917 г. и гражданской войны.

Вот что писал, например, Николай Волков-Муромцев, имевший, к слову, английских родственников: «Меня только беспокоила необходимость найти работу. Это оказалось гораздо труднее, чем я думал. Уже было много безработных. Квалификаций у меня никаких не было. Единственное, что я знал, было земледелие, родившись и живши всегда в деревне, я знал все, что касалось посевов, скотоводства и т. д.

Англичане никак не могли принять, что я хотел работать на ферме.

– Да вы не можете работать руками!

– Отчего? Доить умею, смотреть за скотом умею, пахать умею, за лошадьми ходить умею, свиней знаю.

– Но такую работу делают только рабочие.

Когда я спрашивал, почему я не могу быть рабочим, они отвечали, что это «непристойно». Они, например, никак не могли понять, что я в Белой армии был не офицером, а рядовым.

– Да как я мог быть офицером, мне было 16 лет, ни в какой офицерской школе я не был и не мог быть.

– Но вы же образованный и сын помещика.

– Да отчего бы меня это делало офицером?

Они думали, что у меня непременно должны были быть какие-то привилегии. Когда я им старался объяснить, что никаких привилегий у меня не было, что я был в местной гимназии, с сынами крестьян и горожан, они раскрывали рты и не верили.

Я тогда подумал – вот тебе демократия! А у нас в России либералы настаивали, чтобы мы подражали европейской демократии. Меня это раздражало, но нужно было привыкать.

Мое первое впечатление от Англии было, что война на них мало повлияла. Жизнь была нормальная. Они говорили, что страшно страдали во время войны, «даже масло было по пайкам», и «мы должны были растить свои собственные овощи». Это, как видно, считалось трагедией.

Объяснять им то, что случилось в России, было бесполезно. Они заранее знали все ответы на свои вопросы.

Их удивляло, что я не жаловался на свою участь. На обедах, как только слышали, что я «бежал» из России «от этих ужасных bolsheviks», они немедленно принимались мне объяснять, почему в России произошла революция. «Это нужно было ожидать, что ваши крепостные возмутятся против помещиков, как это случилось во Французскую революцию». «Это не удивительно, что «moujiks» (мужики), когда их повсюду хлестали кнутами, восстали и убивали помещиков».

Когда я пробовал объяснить, что в этом случае «крепостных» не было, что земли были крестьянские, помещикам не принадлежали (это они никак не могли понять, потому что в Англии почти вся земля принадлежит помещикам или компаниям, а фермеры только арендаторы), что во время революции из всех сословий помещики пострадали меньше всех, – они мне не верили.

И так я скоро понял, что объяснить революцию англичанам, которые никогда не жили в России, невозможно»

(Волков-Муромцев Н. В. Юность; От Вязьмы до Феодосии. – С. 422-423).

Кто прочел данный отрывок из воспоминаний, тот теперь может спокойно понять и осознать глобальную разницу между управленческими классами в Англии и России. Британская элита намеренно себя оторвала от народа, да и не думала идти на сближение, русская же, наоборот, двигалась сверху вниз.

Неслучайно среди революционеров и террористов мы находим выходцев из весьма известных аристократических семейств Российской империи.

«Викторианская эпоха» сформировала откровенное двурушничество во взаимоотношениях Великобритании с другими странами.

Британцы легко меняли друзей и союзников, руководствуясь откровенным лицемерием и правилами выгоды. А закладывались они, между прочим, уже на бытовом уровне. «Викторианская» экономия стала притчей во языцех. Жены лордов носили драгоценные украшения стоимостью не в одну тысячу фунтов стерлингов, но вот огарки свечей из дворцов и богатых домов неизменно собирались и отдавались на переплавку.

Надо сказать честно, что русские англоманы реальной Англии не знали и откровенно смеялись над высказыванием: «Англичанка гадит!» (которое появилось тоже в годы «викторианства»). Англоманам из России было невдомек, как такая культурная и мощная Британская империя может и по мелочам вредить государствам, сочтенным ею врагами.

При королеве Виктории правящая династия превратилась в некое коммерческое предприятие, состоящее из родственников. Деньги династии пошли и в банковскую сферу, и в промышленность, причем земельные владения сохранялись. Все это привело к тому, что внешняя политика Британии все больше и больше стала коммерциализироваться. Королевский двор служил примером, а уж о партийных деятелях, хоть «тори», хоть «вигах» и говорить-то не надо.

При королеве Виктории Англия из традиционного государства перепрыгнула в совершенно новый тип — государство-фирму, государство-корпорацию. Сколотивший себе состояние в Индии или Южной Африке джентльмен стал образцом для поведения. Как было создано состояние никого особо не волновало. Не верите?

Почитайте сэра Артура Конан Дойля. Хотя бы «Собаку Баскервилей» или «Сокровища Агры». Это ведь английские детективные произведения, написанные не для русского Ивана в целях пропаганды. Так что там все честно.

Современное Соединенное Королевство вроде бы никак не напоминает Англию «Викторианского периода»: расизм сменился антирасизмом, элита борется за «права человека», в парламент и муниципалитеты избирают геев, растет число иммигрантов из Черной Африки и Азии, декларируются демократические приоритеты во всем. Но это иллюзия. Основное смысловое наполнение политики «викторианства» никуда не делось. И ведя переговоры с Великобританией об этом умным людям надо помнить постоянно. За ширмой добропорядочного джентльмена скрывается все тот же человек, мечтающий сколотить состояние на «диком» Востоке, и ради этой задачи он пойдет на все. Вот с чем столкнулась Россия в XIX-XX вв. XXI столетие в этом плане не имеет отличий.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках