Наблюдения в мобилизационном пункте

Одной из самых болевых точек Специальной военной операции стала частичная мобилизация, объявленная Президентом России. Неслучайно Запад возлагал такие большие надежды на это мероприятие, полагая что оно станет причиной массовых протестов, которые при известном искусстве можно будет попытаться раскрутить до мятежа.

К счастью, эти надежды оказались несбыточны. Но заслуга в этом, прежде всего, нашего народа – мудрого, мужественного и патриотичного. Сам процесс частичной мобилизации выявил, к сожалению, очень низкую готовность и плохую эффективность всей мобилизационной системы, которая, как оказалось, находится в крайне бедственном положении. И если с обычными призывами, происходящими планово и без авралов, она худо-бедно справлялась, то в нынешней ситуации все ее недостатки вылезли наружу.

В сети ходит немало слухов и, возможно, фейков о происходящем на призывных пунктах. Некоторые из них, несомненно, внедряются службами психологических операций противника, но немало и вполне достоверных сообщений, в чем мне удалось убедиться лично. На днях мне довелось провести около 10 часов на мобилизационном пункте в Москве, и я могу поделиться своими наблюдениями.

Прямо напротив входа там расположена полевая кухня, где в режиме нон-стоп варят шулюм и готовят чай, которыми угощают всех присутствующих – мобилизованных, их родственников, сотрудников военкомата, полицейских, охраняющих пункт. Также рядом находится несколько навесов, под которыми стоят лавки и столы, а также две МЧС-овские оранжевые палатки для родственников (в здание их не пускают).

Общение их с военкомами (на пункте их находилось двое, из двух районных военкоматов) происходило только тогда, когда кто-нибудь из них выходил на улицу. На вопросы отвечали и давали пояснения не работники военкомата, а сотрудники ППС, охранявшие вход. Вот их стоило бы действительно отметить. Меня приятно удивила их включенность в происходящее – они терпеливо разъясняли, убеждали, успокаивали, советовали, очень деликатно и не проявляя раздражения. То есть делали то, что совершенно не входило в их обязанности, и делали весьма успешно.

А вот теперь о печальном: отправляемая команда формировалась без малейшего учета военно-учетных и гражданских специальностей мобилизованных. Медицинскую комиссию проходили не все. Было сразу объявлено, что имевшие группу годности «А» могут на нее не претендовать, поскольку даже если за время прибывания на гражданке их здоровье испортилось, оно едва ли ниже «Б», подлежащей призыву. Чтобы попасть к врачам, нужно было проявить некоторую настойчивость и, возможно, выслушать оскорбления от работников военкомата.

Один из военкомов вел себя предельно корректно, готов был войти в положение, в то время как другой был предельно груб с мобилизованными, явно упивался своей властью и в какой-то момент был схвачен за грудки и едва не побит. И он же постоянно и прилюдно говорил о необходимости «выполнить план» и угрожал подчиненным лишением премии, если они отпустят «еще одного симулянта».

На мобилизационном пункте находился работник прокуратуры (об этом, в частности, сообщили полицейские), однако я его так и не видел, и призвать к порядку военкома было некому, хотя его пытался увещевать его коллега.

Это было, на мой взгляд, особенно возмутительно, если учесть, что практически все мобилизованные проявляли полную сознательность и понимание происходящего. Все они были спокойны, и было видно, что они готовы защищать нашу страну. Большинство из них принесли с собой снаряжение – рюкзаки, спальные мешки, даже бронежилеты и шлемы. Даже вопреки устоявшейся «призывной традиции», выпившим из всей команды был всего один человек. И эти в высшей степени достойные люди явно заслуживали куда более уважительного обращения.

Я стал свидетелем разговора военкома с врачом, которому он выговаривал за рекомендацию освободить одного из получивших повестку. На это доктор указал полковнику, что совершенно неправильно и бессмысленно отправлять в войска человека, неспособного нести службу по состоянию здоровья, ведь, помимо неприятностей лично для него, это создаст большую проблему его командирам, которые, вместо того, чтобы все силы отдать подготовке бойцов, которым предстоит участие в боевых действиях, будут вынуждены переписываться с прокуратурой и искать возможность комиссовать и отправить домой «калича». Зато военком «выполнил план».

В подтверждение позиции врача я могу привести пример, произошедший с моим товарищем, у которого мобилизовали сына-студента. 23 сентября ему сунули в дверь (а не в руки под роспись) повестку, а уже 24 числа он был на призывном пункте. Студенческий билет студента очного отделения военкомат не впечатлил, ему заявили, что есть указание отправлять всех. И его отправили в учебный лагерь, а затем и в Белгородскую область. Мать студента обратилась в прокуратуру, а через некоторое время ей позвонили из Белгорода, указав, что соответствующее предписание в часть передано и ее сына готовы отпустить, но нет средств на покупку ему билета, никакого другого механизма не предусмотрено, а поэтому родители должны сами его забрать.

По иронии судьбы, мой товарищ, его отец, будучи уже непризывного возраста, собрался идти добровольцем, на контракт, и подал соответствующий рапорт. Ему предложили или самостоятельно ехать в Валуйки и попытаться там «пристроиться», или дожидаться здесь, когда соберут команду. Он и ждет, уже три недели. И на вопросы, когда же ситуация прояснится, ему отвечают, что контрактниками занимается всего один прапорщик, у которого на компьютере «постоянно слетает программа», из чего мой товарищ сделал вывод, что по добровольцам, в отличие от мобилизованных, «плана» нет.

Впрочем, вернемся к мобилизационному пункту. Всех мобилизованных переодевали в военную форму, но не однотипную. Кто-то получал летний костюм из ВКПО, кто-то – камуфляж «юдашкинского» покроя, а кто-то – и вовсе «горку». Всем также выдали зимние шапки, а вот зимних курток не дали никому. Возможно, их они получат в части. Комплектов ВКПО для мобилизованных, по крайней мере, на этом пункте – нет.

Перед отправкой собранной команды в часть находившиеся на пункте священник и диакон отслужили молебен, благословив воинов и произнеся прочувствованную проповедь. Было видно, что искренние слова очень укрепили уезжающих и их родных и в определенной степени сгладили все негативные впечатления от предыдущих событий.

Сотрудники ППС рассказали мне, что есть определенные продвижения в сравнении с тем, что происходило в первые дни частичной мобилизации, и определенный порядок наведен.

Однако, на мой взгляд, происходящее весьма далеко от того, как должно все происходить. Прежде всего, возникло такое ощущение, что часть работников военного комиссариата заточены исключительно на «выполнение плана», будучи при этом совершенно отчуждены от конечного результата, и попросту не понимают смысла и значения своей работы. Кроме того, было бы правильным, чтобы работник прокуратуры не просто бы сидел где-то на мобилизационном пункте, а контролировал его работу, активно вмешиваясь в происходящее в случае необходимости.

Очевидно и то, что родственники не должны быть предоставлены сами себе или часами ждать, когда к ним выйдет военком, чтобы задать ему вопрос. Необходимо выделить работника военкомата, который будет консультировать их, принимать заявления, советовать. Родственники мобилизованных должны быть с первых же минут окружены заботой и вниманием государства, иначе враги воспользуются их растерянностью, а подчас и отчаянием, и начнут формировать «Комитеты солдатских матерей», которые мы хорошо помним по Чечне.

Работники военкоматов должны знать, что от них в значительной степени зависит и боеспособность нашей Армии, и социальная стабильность в стране.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках