Особенности трансформаций украинского субэтноса

В новостных лентах трассирующими пулями мелькают заголовки: «Украинские боевики расстреляли беременную мать на глазах у мужа и ребёнка», «Убежали в одних тапочках». Кадры из Суджи и сообщения оттуда для многих стали холодным душем. Пожалуй, они встряхнули даже тех, кого до этого «утомили новости о войне».

К сожалению, таким же образом боевые действия могут прийти в любую точку России. Десять лет назад жители Донецка тоже до последнего не верили, что полыхнёт. Даже когда уже шли бои в Славянске, в центре Донецка вовсю работали кафе, и ничего, кроме баррикад вокруг здания администрации, не напоминало о том, что привычный ритм жизни разрушен.

Но тогда речь шла ещё о другой Украине. Сегодня же мы имеем дело с действиями холодной, выверенной машины. Какие-то её незаметные части могут не соглашаться, посылать истерические сигналы: так, нам часто показывают кадры, как «людоловы» ТЦК пакуют людей на улицах и отправляют их на фронт, а общество снимает это на телефоны, и оно якобы возмущено. Но на деле процессы реального управления вопросами мира и войны в Киеве давно возглавлены полномочными представителями совсем других стран, и они все эти «народные эмоции» воспринимают как незначительную погрешность в системе.

В этом плане хорошие визуальные образы нам предлагают современные корейские антиутопии: там много можно увидеть генно-модифицированных злодеев с чипами и прочими атрибутами утраты собственной воли, права распоряжаться своей судьбой. Вот такой сущностью сегодня стала и украинская государственность.

То есть, первая трансформация заключается в том, что мы сегодня воюем с нечеловеческой уже сущностью, и это выражается в нескольких важных аспектах.

Помните, как даже в период президентства Порошенко на Украине, несмотря на весь ужас происходящего, было очень много смешного. Откровенно дебильный Кличко, у которого заместители «лежали в ящиках стола», а киевляне «готовились к земле». Его подельник Арсений Яценюк, который обещал получить «кулю в лоб», да так и пропал куда-то. Надежда Савченко, отмороженная убийца, выглядела тоже смешно и водевильно. Тогдашний президент, вечно бухой и, похоже, что испуганный (он, наверное, до сих пор удивлён, что жив), визуально был мерзким, но он выглядел как человек.

Сегодня всё это ушло в прошлое. Всё, что касается украинского вопроса, стало функцией, алгоритмом. Но поскольку эти цифровые чудеса встроены в некогда живую ткань, выглядит картина обезличено и жутко. Даже Зеленский под воздействием психотропных препаратов не вызывает улыбки — он выглядит демонически.

Обсуждать какие-либо персоналии мы тоже в основном перестали. Как правило, об Украине теперь речь идёт на уровне обобщений, образов. Для примера: кто-нибудь помнит фамилию актрисы, которая в свидомой «социальной рекламе» серпом перерезала горло русскому солдату? В большинстве случаев ни имени, ни фамилии никто не воспроизведёт. Потому что нам хватает обобщённого образа.

Для тех, кто с периода распада СССР мечтал об украинской независимости, это должно быть ужасно обидно. Ведь им грезились яркие, узнаваемые образы — Тарас Шевченко, Иван Мазепа, Михаил Грушевский. Все они, хоть и служили деструктивной идее раскола России, сохраняли индивидуальность. Но течение истории привело украинство в равномерный, пиксельно-серый полигон, как в мрачной компьютерной игре. И на этом полигоне происходит только то, что заказали программисты, демиурги снаружи. Никакой украинской независимости давно нет — есть тотальная внешняя управляемость.

Вторая трансформация может быть условно названа «эффектом бумеранга». Умерщвлённая под потребности Запада территория, которая когда-то была частью Российской Империи, а затем СССР, стала не форпостом евроатлантических ценностей, как мечтали об этом в Лондоне и Вашингтоне.

Украина превратилась в токсичный, отравленный периметр, который заражает не только ближайших соседей. Как некая чума, украинство расползлось по странам Европы и стало не только фактором, раздражающим адекватных людей, проживающих там (ну не может приличным гражданам Германии нравиться митинг, на котором дети орут про «Русский корабль, иди...»).

Присутствие украинской символики стало чётким маркером оккупации. Так, сине-жёлтые «прапора» соседствуют на административных зданиях Парижа с содомскими тряпками радужных цветов, как бы говоря: мы две центральные идеи, заставляющие эту страну двигаться к сознательному самоубийству.

Выходит, что, лишив себя какого бы то ни было будущего, Украина экспортировала эту же безнадёгу и тем, кто спонсировал её заклание.

Третья трансформация заключается в том, что действия киевского режима окончательно попали в зависимость от того, что должно появиться в новостных лентах.

Процесс «событие — новость» стал программируемым и одновременно убийственным. Недавняя атака на Курскую область произошла сразу после того, как ВСУ были вынуждены сдать Нью-Йорк.

Новость о болезненной потере ещё одного населённого пункта нужно было чем-то заместить, и вот уже все агентства строчат о нападении на город Суджа и окрестные сёла. Интересно, что из русского инфополя эти тревожные импульсы почти мгновенно удалили сообщения о ранении военкора Евгения Поддубного: современный информационный калейдоскоп работает причудливо.

Но можно вполне резонно предположить, что в запасе у курирующих украинский проект иностранных спецслужб и военных разведок всегда есть некий «замещающий арсенал», заготовки резонансных терактов, «спящие» ячейки в разных регионах России и т. д. Самой Украине такой размах никогда не был бы под силу — нужны именно глобальные инструменты, гарантирующие смычку разного рода радикалов, которые в нужное время сделают гадость в резонансном месте.

Все указанные трансформации как-то особенно резко проявились в последний год. Поэтому нужно предполагать, что по мере продолжения СВО Украина будет всё больше терять субъектность и в результате окончательно станет механистичным образованием, которое можно легко перестраивать во что угодно или просто разбирать на составные элементы. Наверняка все те, кто самозабвенно пели ремейк польского шлягера «Ще не вмерла...», мечтали совсем не об этом. Но кто им доктор? Уже однозначно поздно. Процесс может быть обратимым только в случае обратной интеграции в живую историческую ткань Русской цивилизации.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках