Председатель Еврокомисси Жан-Клод Юнкер заявил, что прошедший в Риге саммит Восточного партнерства показал — этот процесс нужно регулярно пересматривать. Юнкер добавил, что на текущий момент ни одна из стран-кандидатов программы не отвечает критериям, необходимым для вступления в ЕС.
Очевидно, что саммит в Риге дал полупустые результаты. Мы не увидели ни одного прорывного решения, которые предсказывали, например, украинские «эксперты».
Характерная психологическая особенность таких мероприятий: наиболее оптимистичные прогнозы звучат от тех стран, где экономическая и политическая ситуация наиболее плачевная. В нашем случае, это Украина, Грузия и Молдавия.
Из шести стран-участниц программы Восточного партнерства (Азербайджан, Армения, Белоруссия, Украина, Грузия, Молдавия) хуже всех живут последние три. По неслучайному совпадению эти же страны — наиболее вестернизированные, и, чем выше степень их политической вестернизации, тем хуже у них с экономикой. В этом есть прямая связь, и самый свежий пример — экономические неурядицы на Украине, масштаб которых прямо пропорционален скорости «ухода» Украины в сторону Запада.
Не блестящая экономическая ситуация в Армении, которая с недавних пор — участница ЕАЭС, т.е., не так вестернизирована, как Грузия или Украина, это несколько другая история, поскольку здесь сплелись воедино географический и геополитический фактор. Географически Армения отрезана от основных региональных транспортных коммуникаций, находится, как бы, на отшибе. Вкупе с умеренным участием Еревана в процессе евразийской интеграции, в том числе, экономической, когда Армения не присоединялась к ЕАЭС, это затрудняло процесс экономического оздоровления республики.
Тбилиси и Киев любят говорить о Молдавии, как успешном примере европейской интеграции на послесоветском пространстве, ссылаясь на факт отмены Брюсселем виз для граждан Молдавии. Но говорят это в отрыве от общей геополитической ситуации у восточных границ ЕС. У граждан создается впечатление, что достаточно повторить тот набор рефлексивных политических движений, которые сделала Молдавия, как активный участник Восточного партнерства, и безвизовый режим уже в кармане.
На самом деле, введение безвизового режима между ЕС и Молдавией следует рассматривать с учетом той роли, которая отводится этой республике в геополитических расчетах Запада. Население Молдавии — чуть более 3 млн. чел. Население Украины (без Крыма и Донбасса) — более 30 млн. Если в Европу хлынет треть граждан Молдавии, Европа это переживет. Если туда хлынет треть граждан Украины — это будет уже слишком.
Сыграло свою роль наличие на руках у украинского населения большого количества оружия. Никто в Европе таким мигрантам не рад.
Геополитический нюанс: проект Великой Румынии, о котором Бухарест говорит не один год, предполагает поглощение Румынией Молдавии и украинской Буковины и Бессарабии. То есть, маленькую Молдавию Бухарест желает поглотить целиком, а Украину — частично. США и ЕС, видимо, не против, потому что ни разу не осудили великорумынские заявления Бухареста.
Безвизовый режим с Молдавией — это шаг, направленный на ее культурное, политическое и экономическое поглощение Румынией, как необходимого шага на пути реализации проекта Великой Румынии. Культурно-этнографическая дистанция между молдаванами и румынами минимальна, и этот аргумент румыны используют как доказательство, что они и молдаване — один народ, но искусственно разделенный. Но есть историческая деталь: хронологически все молдавское появилось раньше румынского. То есть, хронологически, Румыния шла за Молдавией, а не наоборот. И не молдавский язык следует признавать румынским, а румынский — молдавским. В Кишиневе к власти приведены настолько прозападные политики, что они готовы войти в состав Румынии на не особо требовательных условиях, поэтому с готовностью поддакнули Бухаресту, и тоже заявили своим гражданам, что молдаван в Молдавии нет, есть румыны.
Украину целиком поглощать Румыния не планирует. Румынские политики избегают сейчас говорить о территориальных претензиях к Украине, чтобы не пугать Киев. Бухарест поддерживает проевропейские аспирации Киева, но масштабы украинского вопроса и методы его рассмотрения занимают в геополитике Великой Румынии не такое место, как Молдавия.
Заблаговременная фраза канцлера Германии Ангелы Меркель, что Восточное партнерство — это инструмент не расширения ЕС, а сближения с ЕС, проясняет суть программы Восточного партнерства.
Странам-кандидатам на вступление в ЕС присвоен безвременный статус вечных учеников: они должны пребывать в перманентном состоянии проведения реформ. Окончательная точка в процессе этих реформ поставлена не будет никогда, потому что Европе надо иметь потенциальный повод для обвинений правительства той или иной страны-кандидата в сворачивании демократических преобразований.
Этот повод пригодится тогда, когда это правительство вздумает пойти на неприемлемое для Европы экономическое или политическое сближение с Россией. Исключать такого поворота в политике стран Восточного партнерства нельзя. Присоединение к ЕАЭС Белоруссии и Армении — тому пример. Складывается ситуация, при которой, сколько реформ ни проводи, тебя всегда будут считать «недореформированным».
Наблюдатели обратили внимание на отсутствие на саммите в Риге президента Азербайджана Ильхама Алиева. Для его критики Запад периодически использует правозащитную риторику, пытаясь подтолкнуть к принятию политических решений, выгодных Вашингтону и Брюсселю. Со стороны Алиева отсутствие на саммите — тактически верный ход.
Еще одной проблемой программы Восточного партнерства является ее конституциональная неустойчивость. Механизмы и оси Восточного партнерства, до сих пор, остаются расшатанными, непрочными. Внутри самого Восточного партнерства отсутствуют четкие нормы взаимодействия. Нет монолитности, нет единодушия и во взаимоотношениях с внешним миром. Показателем этого стали обсуждения итоговой декларации саммита, когда Армения и Белоруссия не признали формулировку об «аннексии Крыма».
Сейчас украинские СМИ пытаются выставить итоги саммита в нужном свете и пишут, если не о полном успехе мероприятия, то о частичном. Украина сейчас один из самых активных участников Восточного партнерства, и результаты саммита в Риге для нее более чем чувствительны, особенно для внутренней пропаганды
К успехам саммита Украина причисляет решение о выделении Киеву «макрофинансовой помощи» в объеме 1,8 млрд. евро и создание зоны свободной торговли с ЕС с 1 января 2016 г. Но это не более чем пропагандистское словоблудие. «Макрофинансовая помощь» в виде 1,8 млрд. евро, во-первых, никак не спасет украинскую экономику; во-вторых, это деньги, взятые в долг, пусть и под меньшие проценты. Украине требуются гораздо более внушительные суммы, чтобы ее экономика оставалась на плаву.
Зона свободной торговли с ЕС тоже не реанимирует украинскую экономику. Экономическая часть договора об ассоциации с ЕС нужна для проникновения на украинский рынок европейской продукции, а не наоборот. Это будет торговля «в одни ворота». Европейские товары на Украине составят конкуренцию местным производителям, что совершенно добьет украинскую экономику.
Стоит рассмотреть еще одну геополитическую особенность Восточного партнерства. Очевидно, что в планах Запада странам-участницам проекта отводится роль буфера, который будет отделять Россию от Европы. Тогда европейские «тяжеловесы» (Германия, Франция) будут сами определять, когда, как и в какой мере, им сотрудничать с Москвой. То есть, инициатива будет в руках Европы, которая, если захочет, может приоткрыть «форточку» в этом буфере, или, наоборот, тут же ее захлопнуть, если Россия поведет себя не так, как хотелось бы Западу.
С этим напрямую связан вопрос о членстве стран-участниц Восточного партнерства в Евросоюзе. Буфер, который они формируют по указке Брюсселя, существует для того, чтобы ЕС и Россия не имели общих границ (небольшой участок польско-российской границы в Калининградской области не в счет). Буде, страны Восточного партнерства войдут в ЕС, тогда протяженность границы России и ЕС увеличится в разы, от одесского взморья до Балтики.
Зачем Европе такая граница, если Европа все время сооружала буфер между собой и Россией? Это было бы нелогично. Как раз перманентное зависание Украины и Молдавии между Европой и Россией — наиболее логичный вариант. Миражи будущего членства Киева и Кишинева в ЕС, которыми Запад подслащивает горькую пилюлю, для того и нужны, чтобы эти страны смотрели в сторону Брюсселя, но оставались на своих местах и не смотрели в сторону России, продолжая выполнять отведенную им буферную функцию.
Хотя, опять-таки, с Молдавией ситуация может в будущем измениться. Эта республика, как мы говорили уже, небольшая по площади, и к тому же ее гипотетическое присоединение к ЕС не лишит буфер Восточного партнерства его функций.
Молдавия зажата между Румынией и Украиной. Румыния непременно поддержит членство Кишинева в ЕС, а на долю Украины останется быть бедным родственником, «серой зоной», последним буферным рубежом между ЕС и Россией.
Присоединение Молдавии к ЕС возможно только через слияние ее с Румынией, и румынские политики неоднократно это подчеркивали. Молдавия в составе Румынии — это немалый геополитический приз для Бухареста, который, таким образом, продвинется вплотную к рубежам украинской Бессарабии. Украине целиком членство в ЕС не светит.
Геополитической логикой обусловлены попытки Брюсселя втянуть в проект Восточного партнерства закавказские республики — Армению, Грузию и Азербайджан. Страны Восточного партнерства полукругом отделяют Россию от ЕС и Турции. Закавказье Брюсселю необходимо для того, чтобы влиять на расклад сил в Каспийском регионе и давить на Россию на кавказском направлении. Географически Армения, Азербайджан и Грузия к Европе отношения не имеют. Но они нужны Европе, как плацдарм для распространения антироссийского влияния у южных рубежей России.
Поэтому не случайно Киев и Тбилиси действуют, как близнецы. Во всех антироссийских порывах они поют в унисон: Михаил Саакашвили — советник Петра Порошенко; грузинские суды не преследуют граждан, воюющих в рядах украинских карательных батальонах на Донбассе, выдав им своеобразную индульгенцию и т.д. Украина активничает на западном направлении, Грузия — на южном, и в обеих странах западное влияние проникло глубоко в систему политической власти.
Очевидно, что саммит в Риге дал полупустые результаты. Мы не увидели ни одного прорывного решения, которые предсказывали, например, украинские «эксперты».
Характерная психологическая особенность таких мероприятий: наиболее оптимистичные прогнозы звучат от тех стран, где экономическая и политическая ситуация наиболее плачевная. В нашем случае, это Украина, Грузия и Молдавия.
Из шести стран-участниц программы Восточного партнерства (Азербайджан, Армения, Белоруссия, Украина, Грузия, Молдавия) хуже всех живут последние три. По неслучайному совпадению эти же страны — наиболее вестернизированные, и, чем выше степень их политической вестернизации, тем хуже у них с экономикой. В этом есть прямая связь, и самый свежий пример — экономические неурядицы на Украине, масштаб которых прямо пропорционален скорости «ухода» Украины в сторону Запада.
Не блестящая экономическая ситуация в Армении, которая с недавних пор — участница ЕАЭС, т.е., не так вестернизирована, как Грузия или Украина, это несколько другая история, поскольку здесь сплелись воедино географический и геополитический фактор. Географически Армения отрезана от основных региональных транспортных коммуникаций, находится, как бы, на отшибе. Вкупе с умеренным участием Еревана в процессе евразийской интеграции, в том числе, экономической, когда Армения не присоединялась к ЕАЭС, это затрудняло процесс экономического оздоровления республики.
Тбилиси и Киев любят говорить о Молдавии, как успешном примере европейской интеграции на послесоветском пространстве, ссылаясь на факт отмены Брюсселем виз для граждан Молдавии. Но говорят это в отрыве от общей геополитической ситуации у восточных границ ЕС. У граждан создается впечатление, что достаточно повторить тот набор рефлексивных политических движений, которые сделала Молдавия, как активный участник Восточного партнерства, и безвизовый режим уже в кармане.
На самом деле, введение безвизового режима между ЕС и Молдавией следует рассматривать с учетом той роли, которая отводится этой республике в геополитических расчетах Запада. Население Молдавии — чуть более 3 млн. чел. Население Украины (без Крыма и Донбасса) — более 30 млн. Если в Европу хлынет треть граждан Молдавии, Европа это переживет. Если туда хлынет треть граждан Украины — это будет уже слишком.
Сыграло свою роль наличие на руках у украинского населения большого количества оружия. Никто в Европе таким мигрантам не рад.
Геополитический нюанс: проект Великой Румынии, о котором Бухарест говорит не один год, предполагает поглощение Румынией Молдавии и украинской Буковины и Бессарабии. То есть, маленькую Молдавию Бухарест желает поглотить целиком, а Украину — частично. США и ЕС, видимо, не против, потому что ни разу не осудили великорумынские заявления Бухареста.
Безвизовый режим с Молдавией — это шаг, направленный на ее культурное, политическое и экономическое поглощение Румынией, как необходимого шага на пути реализации проекта Великой Румынии. Культурно-этнографическая дистанция между молдаванами и румынами минимальна, и этот аргумент румыны используют как доказательство, что они и молдаване — один народ, но искусственно разделенный. Но есть историческая деталь: хронологически все молдавское появилось раньше румынского. То есть, хронологически, Румыния шла за Молдавией, а не наоборот. И не молдавский язык следует признавать румынским, а румынский — молдавским. В Кишиневе к власти приведены настолько прозападные политики, что они готовы войти в состав Румынии на не особо требовательных условиях, поэтому с готовностью поддакнули Бухаресту, и тоже заявили своим гражданам, что молдаван в Молдавии нет, есть румыны.
Украину целиком поглощать Румыния не планирует. Румынские политики избегают сейчас говорить о территориальных претензиях к Украине, чтобы не пугать Киев. Бухарест поддерживает проевропейские аспирации Киева, но масштабы украинского вопроса и методы его рассмотрения занимают в геополитике Великой Румынии не такое место, как Молдавия.
Заблаговременная фраза канцлера Германии Ангелы Меркель, что Восточное партнерство — это инструмент не расширения ЕС, а сближения с ЕС, проясняет суть программы Восточного партнерства.
Странам-кандидатам на вступление в ЕС присвоен безвременный статус вечных учеников: они должны пребывать в перманентном состоянии проведения реформ. Окончательная точка в процессе этих реформ поставлена не будет никогда, потому что Европе надо иметь потенциальный повод для обвинений правительства той или иной страны-кандидата в сворачивании демократических преобразований.
Этот повод пригодится тогда, когда это правительство вздумает пойти на неприемлемое для Европы экономическое или политическое сближение с Россией. Исключать такого поворота в политике стран Восточного партнерства нельзя. Присоединение к ЕАЭС Белоруссии и Армении — тому пример. Складывается ситуация, при которой, сколько реформ ни проводи, тебя всегда будут считать «недореформированным».
Наблюдатели обратили внимание на отсутствие на саммите в Риге президента Азербайджана Ильхама Алиева. Для его критики Запад периодически использует правозащитную риторику, пытаясь подтолкнуть к принятию политических решений, выгодных Вашингтону и Брюсселю. Со стороны Алиева отсутствие на саммите — тактически верный ход.
Еще одной проблемой программы Восточного партнерства является ее конституциональная неустойчивость. Механизмы и оси Восточного партнерства, до сих пор, остаются расшатанными, непрочными. Внутри самого Восточного партнерства отсутствуют четкие нормы взаимодействия. Нет монолитности, нет единодушия и во взаимоотношениях с внешним миром. Показателем этого стали обсуждения итоговой декларации саммита, когда Армения и Белоруссия не признали формулировку об «аннексии Крыма».
Сейчас украинские СМИ пытаются выставить итоги саммита в нужном свете и пишут, если не о полном успехе мероприятия, то о частичном. Украина сейчас один из самых активных участников Восточного партнерства, и результаты саммита в Риге для нее более чем чувствительны, особенно для внутренней пропаганды
К успехам саммита Украина причисляет решение о выделении Киеву «макрофинансовой помощи» в объеме 1,8 млрд. евро и создание зоны свободной торговли с ЕС с 1 января 2016 г. Но это не более чем пропагандистское словоблудие. «Макрофинансовая помощь» в виде 1,8 млрд. евро, во-первых, никак не спасет украинскую экономику; во-вторых, это деньги, взятые в долг, пусть и под меньшие проценты. Украине требуются гораздо более внушительные суммы, чтобы ее экономика оставалась на плаву.
Зона свободной торговли с ЕС тоже не реанимирует украинскую экономику. Экономическая часть договора об ассоциации с ЕС нужна для проникновения на украинский рынок европейской продукции, а не наоборот. Это будет торговля «в одни ворота». Европейские товары на Украине составят конкуренцию местным производителям, что совершенно добьет украинскую экономику.
Стоит рассмотреть еще одну геополитическую особенность Восточного партнерства. Очевидно, что в планах Запада странам-участницам проекта отводится роль буфера, который будет отделять Россию от Европы. Тогда европейские «тяжеловесы» (Германия, Франция) будут сами определять, когда, как и в какой мере, им сотрудничать с Москвой. То есть, инициатива будет в руках Европы, которая, если захочет, может приоткрыть «форточку» в этом буфере, или, наоборот, тут же ее захлопнуть, если Россия поведет себя не так, как хотелось бы Западу.
С этим напрямую связан вопрос о членстве стран-участниц Восточного партнерства в Евросоюзе. Буфер, который они формируют по указке Брюсселя, существует для того, чтобы ЕС и Россия не имели общих границ (небольшой участок польско-российской границы в Калининградской области не в счет). Буде, страны Восточного партнерства войдут в ЕС, тогда протяженность границы России и ЕС увеличится в разы, от одесского взморья до Балтики.
Зачем Европе такая граница, если Европа все время сооружала буфер между собой и Россией? Это было бы нелогично. Как раз перманентное зависание Украины и Молдавии между Европой и Россией — наиболее логичный вариант. Миражи будущего членства Киева и Кишинева в ЕС, которыми Запад подслащивает горькую пилюлю, для того и нужны, чтобы эти страны смотрели в сторону Брюсселя, но оставались на своих местах и не смотрели в сторону России, продолжая выполнять отведенную им буферную функцию.
Хотя, опять-таки, с Молдавией ситуация может в будущем измениться. Эта республика, как мы говорили уже, небольшая по площади, и к тому же ее гипотетическое присоединение к ЕС не лишит буфер Восточного партнерства его функций.
Молдавия зажата между Румынией и Украиной. Румыния непременно поддержит членство Кишинева в ЕС, а на долю Украины останется быть бедным родственником, «серой зоной», последним буферным рубежом между ЕС и Россией.
Присоединение Молдавии к ЕС возможно только через слияние ее с Румынией, и румынские политики неоднократно это подчеркивали. Молдавия в составе Румынии — это немалый геополитический приз для Бухареста, который, таким образом, продвинется вплотную к рубежам украинской Бессарабии. Украине целиком членство в ЕС не светит.
Геополитической логикой обусловлены попытки Брюсселя втянуть в проект Восточного партнерства закавказские республики — Армению, Грузию и Азербайджан. Страны Восточного партнерства полукругом отделяют Россию от ЕС и Турции. Закавказье Брюсселю необходимо для того, чтобы влиять на расклад сил в Каспийском регионе и давить на Россию на кавказском направлении. Географически Армения, Азербайджан и Грузия к Европе отношения не имеют. Но они нужны Европе, как плацдарм для распространения антироссийского влияния у южных рубежей России.
Поэтому не случайно Киев и Тбилиси действуют, как близнецы. Во всех антироссийских порывах они поют в унисон: Михаил Саакашвили — советник Петра Порошенко; грузинские суды не преследуют граждан, воюющих в рядах украинских карательных батальонах на Донбассе, выдав им своеобразную индульгенцию и т.д. Украина активничает на западном направлении, Грузия — на южном, и в обеих странах западное влияние проникло глубоко в систему политической власти.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
