Елена Набокова, руководитель российской компании, блогер и блондинка, числится в списках «Миротворца», как террорист и украинофоб. Елена возит гуманитарную помощь в Луганск. Как стать волонтером и помочь делом, а не репостом в соцсетях, читайте в эксклюзивном интервью для "Сегодня.ру".

- Кому адресована ваша помощь во время поездок в Луганск? Как и кем организуется этот сегмент гуманитарной поддержки Новороссии?

- Мы были в Новороссии четыре раза. Уже, конечно, есть определённые адреса, которые мы знаем, что им действительно нужна помощь, мы туда едем. А изначально... На самом деле, я туда поехала просто случайно. Мне позвонила женщина в слезах, у неё в Донецке родственница просто умирала с голода, ей нечего было есть. А я более-менее этой темой интересовалась, каких-то волонтёров и журналистов знала, которые туда постоянно мотаются, потому что ребята у нас в этом плане молодцы. Если нужно какое-то лекарство передать, ещё что-то, всегда можно это сделать. И вот я к одному, другому сунулась: все либо уже там, либо только что вернулись. А коробку с едой передать надо. В общем, села в машину и поехала.

А так как всё равно машина идёт, скажем так, пустая, я просто написала пост: «Ребята, если кому-то что-то нужно передать в Донецк, мы едем туда». И мне стали писать и просить номер карточки, чтобы перебросить деньги. Я говорю, мне деньги-то... Безадресные, я имею в виду. Одно дело, когда родственникам... Я говорю: «Да вы что! зачем мне деньги? Что я с ними делать буду?» Я, правда, тогда не представляла, что я сделаю: встану и буду раздавать? Непонятно куда едешь, к кому едешь.

Тем не менее, всё равно деньги приходили. У меня там, по-моему, набросали порядка 25 тысяч что ли, вот так, просто. В это время пишет пост Глеб Бобров. Это автор «Эпохи мертворожденных», то есть человек, который предсказал то, что происходит на Украине сейчас. Книгу-то эту я читала, но что это именно этот человек, я узнала уже когда мы с ним прощались. Но это так, забегая вперёд.

А так, вообще, он написал пост в Фейсбуке, что в Луганске, в смысле в ЛНР, ребята на передке, там 60 человек, снабжение опаздывает и вообще просто есть нечего. А у меня эти деньги есть, и я ему пишу, что мы там можем пересечься где-нибудь, вот мы едем в ДНР.

А тогда между Луганском и Донецком сообщение было не очень, ЛНР с ДНР, у них там свои «тёрки». А потом плюс ко всему ещё и гражданская война, чересполосица, непонятно на чей блокпост вывалишься. То есть, там Новороссия, Республики, украинский блокпост, дальше опять какой-нибудь республиканский. Поэтому они говорят: нет, мы там не поедем. Я думаю: «На нет и суда нет».

Тут мы приезжаем в Успенку, там планировали тогда перейти границу, чтобы в Иловайск попасть и видим, что на машине пройти очень сложно. Мы решаем, что, если мы всё равно уже здесь, от Москвы уже отмахали 1500 км, что уж тут проехать до Ростова и там до Изварино, до Луганска, уже всё равно здесь. И мы быстро на ходу «переобуваемся», едем в Ростов, закупаемся.

Причём, я сначала ходила по магазину и говорила: так, у меня машина не грузовая, берём только самое лёгкое — макароны, никаких консервов. Думаю, ну хоть что-то привезём, с голоду не помрут. И тут, пока мы ходили по этому магазину, мне в личку пишут, как раз тоже ребята журналисты, что представляешь, только что накрыло 25 человек: в палатке пили чай, прилетела мина, все «двухсотые». Так, говорю, макароны выбрасываем, берём тушёнку! В общем, мы тогда набрали тушёнки, масла, каких-то конфеток сверху.

А потом уже, знаешь, уже один раз приехал, а тебе ж потом с этого соскочить очень сложно. Когда посмотрел, что там происходит... Вот тогда уже стало понятно, что тут просто жаропонижающего нет у ребёнка, тут какое-то лекарство, которое самое элементарное, которого в принципе должно быть много везде, это не проблема, а там их просто нет. Стали ездить.

Нам стали писать, люди уже знали, что мы туда мотаемся, и кто-то для своих родственников приносил, кто-то просто писал, что вот такая-то семья там в очень тяжёлом положении. В основном гуманитарка когда приходит, она оседает в Луганске, чаще всего. А чуть подальше проедешь...

- То есть, вы едете по окрестностям, скорее? По этим маленьким городкам?

- По-разному. На передок мы, конечно, не лезем. Мы были где? Луганск — понятно. Потом Новосветловка, Стаханов, Петровское, Алчевск. Ещё, наверное, что-то, я уже так не вспомню. Но постоянно, конечно, ездим в Первомайск, потому что там тоже состояние, положение очень непростое.

- С кем ты ездишь?

- В самый первый раз двое ребят со мной было. А сейчас с девчонками мотаемся. Мила и Наташа. И последние два раза с нами ещё Дима Шаповалов ездил. У него «Газель» своя, у него завод и, соответственно, есть своя машина, и он прямо садится за руль. Я последние два раза даже машину свою не брала, потому что «Газель» мало того, что грузовая, так она ещё и 5-местная, то есть мы туда отлично помещаемся.

- А как твои родные-близкие к этому относятся, к твоей такой деятельности? Не самое безопасное хобби.

- Отрицательно. Скажем так, сначала они долго об этом не знали. Потом они узнали об этом резко, потому что увидели меня на сайте «Миротворец», Геращенко который держит. Узнали, что я сепаратист, террорист, украинофоб, контрабандист, и всё это сразу. Но, в общем-то, с другой стороны ты же наша дочь, мы тебя не первый день знаем, поэтому всё, ладно, что уж теперь, уже всё случилось.

- А коллеги как реагируют, вообще, окружение?

- Совершенно нормально.

- И как тебе в роли террористки?

В роли «террористки» мне совершенно спокойно и абсолютно нормально, потому что это смешно, когда ты везёшь лекарства и ты везёшь какую-то жизненно необходимую вещь, а тебя объявляют террористом... Единственное, мне очень не нравится, когда меня называют волонтёром. Потому что, знаешь, для меня это всё-таки не какое-то неосновное занятие, не образ жизни, это просто время появилось, сел, поехал. Вот так. То есть, я к этому не отношусь как к чему-то, что нужно выделять отдельно. Сходил на работу, съездил в Луганск. Надо — надо, всё.

- Расскажи про людей, которых ты там встречаешь, простых людей. Как они там живут?

- Второй раз мы уже ехали конкретно. Нам написали из Лутугинской больницы (кстати, мы в Лутугино тоже часто ездим), что у них нет вообще ничего: ни катетеров, ни перчаток. Даже как мы потом разговаривали с завотделением, к ним поступила беременная со СПИДом, и врач вынужден был смотреть просто руками, потому что даже перчаток нет. То есть, вообще, самого элементарного нет. И нам дали лекарства. Один молодой человек, который не афиширует свою помощь.

Мы приехали в больницу с корреспондентом и оператором, они хотели сделать сюжет. Соответственно, я спросила человека из больницы: "Кто-нибудь сможет выйти и на камеру буквально два слова сказать, просто спасибо?". Он говорит: "Да, конечно". Приезжаем, выходит врач и начинает: "Я вам не буду ничего говорить, это всё из-за вас, до того, как вы пришли, у нас всё было". Я говорю: "Во-первых, это мы даже не вам привезли, во-вторых, даже уже не надо ничего говорить. Честно, не надо".

Просто мы-то здесь причём? Человек взял, потратил свои деньги... Ладно, деньги — это только деньги, но, тем не менее, как-то проявил участие, собрал для вас груз. Мы его привезли. Очень много всего неприятного мы, конечно, о себе выслушали.

- То есть, бывает — не то, что с восторгом?

- Это был первый раз. И, вообще, в принципе я могу сказать, что всё-таки по всякому бывает, но большинство людей говорят: «Армия стреляет в свой народ только один раз, а второй раз она уже стреляет в чужой народ». Потом в этот же день мы практически попали к женщине, которая работала в Таможенной службе, ещё при Украине. Она нам рассказала какие настроения в стране, она очень тесно общается со всей Украиной, потому что там какая-то единая система таможенная. У неё связь с коллегами со Львова и т.д. И она говорит: "Мы в Новороссии в ожидании того, что у нас всё будет лучше и лучше". А на Украине наоборот, они ждут , когда она покатится вниз. Вот настроения у людей такие, по её мнению.

Знаешь, что ещё надо сказать, наверное. Первый раз, когда мы приехали, в ЛНР половина баз продуктовых были пустые, цены дикие. Второй раз более-менее было с продуктами, но всё было производства Украины. Последний раз, когда мы приехали, во-первых, первое, что я увидела — это то, что стоят фуры, не белые КАМАЗы. Настоящие коммерческие грузы пошли. В этот раз на тех базах, где мы закупаемся, всё было отечественного, российского производства по большей части. Даже тушёнка была «Селятинская». То есть, пошёл товарооборот.

Я говорю, а как же вы оформляете? Они экспорт делают как ЛНР, а России — импорт у себя как Украине делают. То есть, какое-то политическое решение, значит, принято. Рубли стали ходить. Было время, Плотницкий декларировал, что у них мультивалютная система, но рубли практически не брали, брали с большой неохотой, потому что покупали-то всё на Украине, то есть люди теряют на курсе. Сейчас — совершенно спокойно, потому что покупают в России.

- Полегче становится людям в маленьких городках сейчас? До них доходят какие-то улучшения?

- Люди живут. Продукты есть. Нет лекарств — этого как не было, так и нет в общем-то. Соответственно, на продукты деньги у кого-то есть, у кого-то денег нет совсем. Это надо понимать. Очень тяжело всяким социальным учреждениям. Особенно с памперсами просто беда Они выживают взаимовыручкой. Вот ты привозишь инсулин человеку, а он говорит: мне уже привезли, мне пока хватит, кому-то нужнее. Они никогда не возьмут лишней банки тушёнки, потому что они знают, что кому-то нужнее. По крайней мере, то, с чем сталкивались мы. Поэтому, конечно, они друг другу помогают, друг друга поддерживают и вместе выживать легче. То есть, они знают, зачем они живут, как они живут и что им надо объединиться. Я не видела, чтобы кто-то тянул одеяло на себя.

- А ты ещё туда планируешь ездить?

- Планирую во второй половине августа.

- И потом тоже, да?

- Я всё время говорю, когда особенно обратно едешь, потому что там поспать толком не удаётся, мы приезжаем буквально на два дня. За эти два дня надо всё развозить, надо и туда успеть, и сюда успеть, и пообщаться с ребятами местными. То есть, ложишься поздно, встаёшь рано, обратно едешь, думаешь, всё, последний раз. Наверное, всё-таки придётся... Потому что наша таможня в этом плане, конечно, большие «молодцы». Они очень многих волонтёров отучили туда кататься.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках