Интервью с художником Олегом Токаревым

Принято считать, что люди творческих профессий особенно остро воспринимают действительность. Якобы через свое творчество они должны отражать окружающую реальность. Особенно, когда заходит речь о боевых действиях, которые непременно должны присутствовать в произведениях людей, живущих и творящих в условиях войны.

О жизни художника в военной реальности, как боевые действия влияют на творчество, как искусство помогает сломленным людям в трудную минуту и о серии картин, посвященных Донецку, поговорил с Олегом Токаревым — мастером живописи, бульварным художником, который пишет невероятные донецкие пейзажи.

Художник на войне

Олег родом из Луганщины, но уже долгие годы живет в Донецке. Писать начал еще во время службы в армии в ГДР, а после возвращения на гражданку занялся этим ремеслом профессионально. В лихие 90-е впервые пришел на бульвар Пушкина, где стал продавать свои работы, в том числе так называемым «браткам». Кризисный период стал для художника толчком, дарил вдохновение и сюжеты для картин.

Сейчас время не легче. Боевые действия играют свою роль в жизни и творчестве художника. Олег вместе со своим 10-летним сыном Максимом живут в Кировском районе, который перманентно находится в сводках обстрелов Донецка. Пока мы сидели в просторной гостиной квартиры мастера, за окном то и дело доносились звуки работы артиллерии.

— Не страшно жить в таком неспокойном районе?

— Мы этот файл убрали из нашего семейного сознания. Мы хотим, чтобы мы были целые. Но этого достаточно. Никаких переживаний на этот счет уже нет. Потому что так трясло за детеныша, что забываешь обо всем, а жизнь продолжается. Как-то мы это убрали. Мы ходим по всем районам, по нашему в том числе, по центру. У нас нет такого, что мы не идем куда-то, потому что туда сегодня прилетело или куда-то, куда может прилететь. Нет. Просто мозги в кефир превратятся. Это не фатализм, это реализм наш. Не по-донецки – скулить.

— А как сын?

— Я сделаю все, чтобы война не зашла в его кровь, в его сознание. У него все просто: русское — супер, Россия — лучше всех по умолчанию. Как это все устроено, почему в России сейчас так все трагично, его сейчас не интересует, а я эту тему муссировать не буду. Мы и так большие специалисты в самокопании.

— Как выжить художнику на войне в бытовом смысле и в моральном? Как продолжать работать? Вас, скорее всего, не поймут коллеги из мирных городов, но все же.

— Не думаю, что нас смогут понять те, кто живут вне боевых действий. Художники — тем более. Я стараюсь на эти темы ни с кем не общаться. Когда искренне интересовались, ответ все равно был нелепый и однозначный. Как нам выжить технически — нам нужно общаться. Это самое главное. Есть соцсети, и слава Богу.

Как донецкие художники в бытовом плане выживают? У нас есть галерея. Она продолжает работать на бульваре Пушкина, 13. Никто не бросил ее. Мы туда приносим свои работы. Нам на бульваре нельзя стоять, как и всем. Мы подпадаем под массовое мероприятие, а это угроза безопасности. Но мы хотели бы вернуть наш бульвар.

Мы выживаем благодаря интернету, нашей галерее. Благодаря тому, какие тут люди. Я не люблю, когда говорят, что мы стальные люди. Ничего подобного. Бред какой-то, кто это придумал?! Какие мы стальные?! От нас снаряды отскакивают?! Держимся, и слава Богу. Просто легче с этим существовать вне войны. Ну, они стальные, что им будет. Так, наверно, думают. Мы, конечно, поддерживаем этот миф, потому что жаловаться нет смысла, некому, не за чем и себе дороже. Обратной связи не будет. Не может человек, у которого нет войны, быть на обратной связи.

«Когда хочется выть от страха, я делаю хорошие цветы»

Стереотип насчет жилища и мастерской художника заключается в том, что предполагается, что все увешано картинами. В случае Олега это не так. Периодически он вешает на стены свои работы, но быстро к ним теряет интерес и приступает к написанию новой картины. На данный момент дома у Олега всего одна работа, и та – незаконченная. Часть картин находится в галерее, часть - купили. Единственная работа - это цветы. Именно над ней сейчас работает художник.

— В ваших картинах нет войны. Почему вы не пишите на подобную тематику?

— Знаете, это как стихи о маме — никогда не выскажешь до конца, а если выскажешь, то после этого сердце остановится. Эту ситуацию описать, то, что чувствуешь — страх от обстрелов, отчаяние, что весь мир так с нами поступает — можно описать, и чем сердечнее буду находить слова, тем меньше сил у меня будет оставаться на сына.

Когда хочется выть и орать от страха, я делаю хорошие цветы. Их еще тяжелее в этот момент делать. Или заказ делаю для человека, чтобы ему было приятно, а не еще больше нахлобучить и рассказать, как тут все страшно. Быть может, я и свой страх таким образом лечу, но чей-то тоже. Мы все в одной лодке. Хочется поддержать.

У меня заканчиваются буквы, когда у человека начинаются либо истерика, либо нытье, либо он сломался. Тому, кто сломался, я могу помочь. Но я себя берегу для сына. Я занимаюсь своим делом — немножко душу лечу. Свою, чью-то, кому-то дарю радость. Когда «град» нахлобучивает магазин рядом с тобой, это очень непросто делать. У тебя заказ. Человек ждет не твоих истерик и слез, а ждет картину с душой.

Серия «Донецк»

— Знаю, что у вас есть потрясающая серия работ «Донецк». Могли бы о ней рассказать?

— Я видел хороших художников, которые пишут Москву, Питер. Так легко, молодо, здорово, технически великолепно выполненные работы. Настолько все изящно. Когда люди видят такие работы, они считают, что так и должно быть, хотя там есть немного импрессио. Я понял, что такого Донецка не существует. У нас эта ниша не занята. Нет трепетного Донецка.

Я не хотел ностальгировать. Сделал всего две ретро картины, одну из них на заказ. Мне хотелось соединить нашу шикарную архитектуру современную. Хотя ее сейчас не так много в Донецке. Хотел соединить стекло, бетон, современные мысли, решения. Поэтому я часто хожу мимо нашей высотки рядом с «Донбасс Паласом». Мы его называем «чемодан» — офисный центр «Пушкинский». Он для живописи — самая вредная ерунда на свете. И я взялся за него. У нас нет другого центра, я его люблю, надо писать картины на основе имеющегося материала. Мне захотелось передать ощущения дончан, когда они гуляют по городу.

— Можно сказать, что вы гордитесь этой работой?

— Я разработал от начала до конца эту концепцию, сформулировал себе в голове, ее выполнил. Я передал настроение, душу и то, что я сам чувствую. Сделал это с помощью технических приемов. Очень важно на картине передать воздух. Я в «Донецке» сделал воздух. Это самое сложное, что можно сделать, некую определенную атмосферность. Я этим горд. Когда появится у нас современная архитектура, у меня все будет кипеть и биться. Я сделаю Донецк, сделаю именно воздух. Пускай там будет что-то современное, это все вписывается. Донецк архитектурно состоялся!

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках